Мастера Земцов и Золотовицкий не впечатлились, однако дальше пропустили: «Ну, ты умный, мы поняли. Выучи что-нибудь повеселее к следующему туру». На последний приехал сам Табаков, теперь я читал Блока «О, я хочу безумно жить...» в манере барона Мюнхгаузена, как сам для себя определил. Игорь Яковлевич Золотовицкий образ оценил: изменился в лице и поднял большой палец вверх. И только я первую строчку из «монолога игрока» произнес, как Олег Павлович перебил: «Стоп. Берем!» Многие говорят, что он часто по одной лишь фразе мог угадать актера. От «Школы современной пьесы» пришлось отказаться: МХАТ, бюджетное образование, общежитие, еще и стипендию платят! Райхельгауз отнесся с пониманием: «Конечно, с Табаковым тягаться не буду».
— У вас звездный курс. Дружили или конкурировали?
— Это было сборище индивидуальностей: Антон Шагин, Максим Матвеев, Дима Пчела, Петя Кислов, Катя Вилкова, Марьяна Спивак, Анька Бегунова... Мне было двадцать два, третий по старшинству. Мы кстати, родились в один день с Никитой Панфиловым, я шутил: «Но ты меня на год умнее». Всегда праздновали вместе. А так все очень разные, каждый со своим опытом: кто-то в армии отслужил, кто-то с мамиными пирожками из провинции приехал.
Я уже землю поковырял, в милиции посидел, алкогольные напитки смешивать научился, театр и тренинги прошел... И все равно приходилось тяжело, первый курс — джунгли, в которых надо выжить. Тебя нагружают заведомо больше, чем в силах сделать, — учишься изворачиваться, но это потом в профессии пригождается. Опоздал на занятие, если говоришь, что проспал, Золотовицкий осекает: «Бездарно, придумал бы что-нибудь поинтереснее!» И вот я как-то выдал: «Выхожу из дома — гроб несут, пока через процессию пробился, автобус отчалил». Мастер был доволен.
Я ленивый, если не дергали, сам выступать не вызывался. Кто-то по десять этюдов приносит, а я ничего. Золотовицкий спрашивал: «Ты золотое яйцо, что ли, высиживаешь?» Однажды ему надоело, что одни и те же стараются, решил всех опросить. Дошел до меня:
— А у тебя что сегодня?
— Животное покажу!
А сам опять не готов.
— Что тебе для сцены надо?
— Лавку, — тяну время. — Не так ставите, подвиньте...
Чувствую, от напряжения кровь приливает к лицу. Есть у меня природная особенность — если что не так, сразу краснею. Однажды даже продюсеры признались: «Знаешь, почему тебя на роль утвердили? Когда вошел — покраснел, значит, совесть есть!» И тут я вспомнил, какое животное меняет цвет! Сыграл хамелеона, который пугается и становится практически фиолетовым. Золотовицкий оценил: «Ну вот, можешь же!» Между прочим, в медкомиссии на первом курсе даже диагноз поставили — «неврастенический синдром» и справку выдали. Мастера не удивились: «Ну конечно, ты типичный герой-неврастеник!»
Первый курс пережил — дальше уже проще. На летних каникулах с Серегой Форманюком вернулись в Таллин и решили подзаработать: устроились на алюминиевый завод. Смены ночные, мы сначала обрадовались: «Классно, ночью будем работать, а днем тусоваться!» Спать, видимо, не планировали совсем. И вот в первый трудовой вечер приезжает КамАЗ, вываливает в ангаре гору металлолома этажа в три — собрали по свалкам.
Мы с Серегой полночи лазили по этой куче как коты — выкапывали ценный алюминий... Добычу клали под пресс, получались кубы, которые кидали в печь, где выплавлялись аккуратные алюминиевые слитки. Жара стояла адская... Чтобы не одуреть, развлекали себя как могли. Играли в парижских рабочих, кидая друг другу железки и выкрикивая картавые фразы на псевдофранцузском:
— Же гран сантиман!
— Ля гри де мишель!
— Не гарон па!
Приезжали домой и падали замертво. Зато когда Золотовицкий спросил: «Чем занимались летом?» — преподнесли ему алюминиевый слиток с памятной надписью.
— Вы ведь с женой тоже в Школе-студии познакомились?
— Алену Анохину я увидел в коридоре МХТ и подумал: «Красивая женщина, наверняка актриса. Мне ничего не светит». Пару раз пытался подшутить-подкатить, но попытки не увенчались успехом. На четвертом курсе Алена ставила у нас спектакль «Безымянная звезда» — оказалась с режиссерского курса Камы Гинкаса (хотя насчет первой профессии я угадал — до этого училась на актрису в Минске). И тут, работая вместе, я просто влюбился в Алену как в режиссера и женщину. Но в Школе-студии между нами ничего не происходило.
