Мы ходили в русскую церковь, покупали русские книги у букинистов, на столе всегда лежала газета «Новое русское слово», отец преподавал в университете на русском языке... В Москве в восьмидесятые годы все квартиры, куда я попадал, были такими же — темными, тесными, заваленными книгами. А люди, напротив, — яркими и интересными, я был от них в восторге. Естественно, захотел приехать еще раз, и еще раз.
Однажды Ирина познакомила меня со своей младшей подругой, студенткой мединститута Лизой. Я пригласил ее на свидание. Договорились встретиться после ее экзамена по судебной медицине, проходившего в морге. Забирая ее оттуда, был весьма впечатлен увиденным: темные ужасные стены с мрачными поучительными плакатами, грязь, запах, я же привык к чистым, приятно обставленным американским клиникам. Зато очаровательная девушка Елизавета явно чувствовала там себя в своей тарелке. Не исключаю, что она меня хотела проверить на прочность.
Мы оба уже через неделю после первой встречи знали, что проживем вместе всю жизнь. Так и получилось... Мы с Елизаветой счастливо прожили тридцать лет. Если счастье длится так долго, к нему привыкаешь. Его не замечаешь, как пол, по которому ходишь. А когда в 2016 году рухнул самолет, в котором она летела, пол из-под ног исчез...
— У вас была любовь с первого взгляда?
— Нет. Хотя, возможно, я любовь с первого взгляда неправильно себе представляю — что похожа на удар молнии, что случается epiphany, прозрение... У нас же ничего подобного не происходило — просто все с самого начала было абсолютно понятно. А ведь до встречи с Лизой считал себя убежденным холостяком, одиночкой. Жил счастливо: строил практику, обожал родителей и друзей, любовные связи были лишь эпизодическими.
— Встреча с Елизаветой была похожа на первую встречу с Москвой? Вроде видишь впервые, и при этом она роднее того, что знаешь много лет?
— Какое интересное сравнение! Пожалуй, соглашусь с вами, но с одной оговоркой. Некоторые знакомые говорили: «Ты не в Елизавету влюбился, ты влюбился в Россию». Это очень меня обижало. Нет! У меня и раньше случались романы с русскими женщинами. Я полюбил невероятную Лизу, а не страну в ее лице.
Первые годы после свадьбы мы жили в Москве, тут родился наш первенец Костя. В 1990-м по Лизиному настоянию уехали в Америку. Я-то хотел остаться, но жена сказала: «С ума сошел? Не видишь, что происходит, куда все катится? Ты тут просто не выживешь!» А когда о нашем переезде в США узнали мои американские друзья, уже они стали твердить: «С ума сошел?! Куда ты ее тащишь? Лиза столичная девочка, а ты хочешь, чтобы жила в деревенской глуши! Она там долго не выдержит».
Я хоть и прожил много лет в Нью-Йорке, по характеру отшельник, всегда мечтал о просторе, природе, уединении и купил в Вермонте старую ферму с большим участком — целых восемьдесят гектаров. Этот штат на северо-востоке страны славится невероятной красоты лесами и фантастической золотой осенью, коров там больше, чем людей, — для меня просто рай! А все вокруг уговаривали опомниться.
