— После конфликта с актерами на гастролях в Чехии Любимов написал заявление об уходе. И оно было принято Департаментом культуры. Как вы к этому отнеслись?
— Я не ездил на те гастроли, не был участником разговора, но думаю, это большая потеря и для Любимова, и для театра. Юрий Петрович лишился дома, который создал и которому отдал почти полвека, труппа — гениального режиссера. Печально, что все обернулось таким образом.
Когда не стало Валерия Золотухина, принявшего после ухода Любимова руководство театром, часть труппы, и я в том числе, предприняли какие-то шаги, чтобы Юрия Петровича вернуть. Думаю, он хотел этого, но прошло уже несколько лет и восстановить утраченное не получилось. Конечно жаль, что Юрий Петрович так ушел. Но он считал, что можно обрубить концы и начать все сначала. Не срослось...
— У вас девяносто четыре роли в кино. Кто из режиссеров заметил вас первым?
— Несколько по-настоящему больших и интересных ролей в кино пришли почти одновременно. Мне уже было около тридцати. Предложили Есенина в «Золотой голове на плахе», Гагарина в картине «Космос как предчувствие» и Хоботова в «Рагине» — экранизации чеховской «Палаты № 6». Чуть позже — Астреина в «Мелюзге» по рассказу Куприна.
Семен Стефанович Рябиков, человек, влюбленный в Есенина, поначалу выступал как продюсер, приглашал режиссеров, но в итоге решил снимать сам. Сказать, что бюджет был скромным, значит ничего не сказать. Отсняли несколько сцен, и повезло — остановились на год, в течение которого я перелопатил массу материала, читал воспоминания о Есенине, учил стихи. Первые дни на площадке давались трудно, играть фигуру такого масштаба — задача не для дебютанта, постоянно в чем-то сомневался. Очень поддержал тогда Владимир Стеклов. Отыграв свои сцены, оставался на площадке, что-то подсказывал. Поразил Виктор Авилов, сыгравший в картине одну из своих последних ролей. Однажды его привезли на смену часа на три раньше, чем меня. Не знаю почему: может, водитель — так же сильно, как режиссер, влюбленный в Есенина, — человек из Рязани, работавший на чистом энтузиазме, перепутал время или плохо знал Москву, но Авилову пришлось ждать. И он сидел абсолютно спокойно, не проявляя недовольства, несмотря на свой статус.
Объединяла любовь к проекту, желание сделать все от нас зависящее, чтобы кино состоялось. Мы ходили домой к композитору Евгению Крылатову, написавшему оперу на стихи Есенина. Я даже заучил небольшой фрагмент. Крылатов отдал картине музыку бесплатно, поскольку являлся не менее горячим поклонником Есенина. Однажды фильм показывали в музее-квартире Пушкина на Мойке, 12. Приняли доброжелательно. Но Рябиков все же попенял директору музея: «Посмотрел на книжки в вашей лавке, Пушкин лежит, а Есенина нет». После этой картины у меня появилась сольная программа — читал поэзию Есенина под аккомпанемент оркестра, выступал с ней в зале Чайковского.
