— Дима, почему, как вам кажется, по телевизору совершенно нечего смотреть?
— Бывает, читаешь сценарий, радуешься: замечательно написан. Встречаешься с режиссером — все прекрасно. Соглашаешься сниматься, работаешь с азартом, а в итоге не получилось хорошего материала. Потому что существуют дубли, и на каком из девяти остановился режиссер при монтаже — на втором, удачном, или пятом, который не очень, — знает только он сам. Или бывает — кино получилось отличное, а каналы его не берут или берут, но не показывают. Лежит картина и год, и два, и три, а потом просто исчезает, потому что время прошло, уже не в тему.
Конечно, хочется хорошего материала, а его все меньше, к сожалению. Бывает, сценарий слабый, но сильный режиссер, и уже на площадке мы вместе вытягиваем материал. Находим повороты, переписываем диалоги.
Взять, к примеру, «Горюнова» — как раз благодаря режиссеру у меня получилась характерная, смешная, интересная роль. Сначала отказался участвовать в проекте, решил, что снова, в двадцатый раз, придется играть капитана подводной лодки. Оказалось — нет, другой персонаж. Стараюсь подрасшатать амплуа, не повторяться, быть разным.
Обидно, когда материал отличный, команда прекрасная, роль увлекательная, а фильм не вышел и как сложится его судьба — неизвестно.
В моем багаже четыре такие работы. Одна — «Женский детектив» — по сюжету отдаленно напоминает «Тутси». Режиссер Вадим Дубровицкий, с которым мы работали вместе над спектаклем «Вишневый сад» — я играю Лопахина, неожиданно позвал на острохарактерную роль в свой новый фильм. Это находка для артиста, особенно когда в основном играешь социальных героев. Еще с театрального института пытался пробить стереотип восприятия режиссерами моей внешности, но максимум, чего достиг, — стал играть злодеев.
Так вот, в том фильме с переодеваниями было очень интересно сниматься. Но я не мог даже предположить, что будет настолько трудно! Думал, что вам, женщинам, удобно ходить в вашей одежде, но колготки, которые мне помогали натягивать костюмеры, каблуки, платья... Какой-то ад! Оказывается, в юбках жутко холодно, дует. И каблуки — неустойчивая и опасная конструкция. Так вот почему вам надо руку подавать — не из-за галантности даже, а в целях безопасности. Споткнетесь же, слетите со шпилек, разобьетесь!
Раньше, когда коллеги-артистки между дублями просили гримеров подправить им губки, не понимал — да нормально все с губами-то! А тут сам начал: «Ой, посмотрите, помада не растеклась? Контур четкий?» Быть женщиной очень трудно... Вы же должны постоянно следить, как выглядите, как сидите, не развалились ли, как говорите. Режиссер просил: «Дима, добавь женственности». А я не понимал: как это? Говорить на тон выше? Жеманничать? Начал присматриваться к партнерше Ане Дубровской. Сидит спокойно, разговаривает низким голосом, а при этом женщина-женщина, а я какой-то клоун, разряженный мужик.
