Мы с Катей срываемся и бежим в театр. Как такового распределения не было. Любимов находился на даче у Капицы, и на свой страх и риск директор театра Николай Дупак, которого я уже упоминал, принял самостоятельное решение зачислить в труппу двух молодых артистов. Любимов совершенно нормально отнесся к этому поступку Дупака.
Впервые публично признаюсь, что меня взяли не за какой-то там талант или еще за что-то, а потому что человек, которого уважал Любимов, попросил отнестись ко мне со вниманием. Подробностей не знаю. Никогда не разговаривали об этом ни с Адой Владимировной, ни с Юрием Петровичем.
— Юрий, в шестнадцать лет вы начали заниматься в театральной студии подмосковного Ступино. После школы отслужили в армии и затем еще четыре года подряд поступали в театральный. Что вами двигало? Откуда такое упорство?
— Пошлое желание популярности. Хотелось, чтобы узнавали на улице. Лишь через несколько лет появилось осознание, выраженное Борисом Леонидовичем Пастернаком:
Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись...
— Вы сказали, что долгое время пребывали в иллюзиях. А когда они развеялись?
— Первый раз уйти я захотел лет через семь после того, как был принят в труппу. Стал искать театр, в котором хотел бы работать. Смотрел спектакли, но быстро понял, что идти некуда. Неинтересно... Критерий у меня простой, как у ребенка: хочу ли сам в этом участвовать? Пресловутое «нравится — не нравится». Очень привлекало то, что делал Петр Наумович Фоменко. Видел несколько его дипломных работ как раз того курса, который стал основой труппы. Но Фоменко тогда не имел своего театра. Работать с ним означало забыть о заработках, а я не мог себе такого позволить. У меня семья, дети, как без денег?
Однако желание уйти из «Таганки» не давало покоя. Процесс шел мучительно. Не раз подходил к Юрию Петровичу:
— Дайте академический отпуск на год. Лучше на два.
Он в ответ:
— Как ты себе это представляешь? А это кто будет делать? А это кто сыграет?
Мне казалось, его цели и задачи важнее моих. Чего я хочу? НЕ работать в театре. А он? Чтобы я работал. Равны ли эти величины? Наверное да. Но мое желание точно не в приоритете.
В итоге пересидел в Театре на Таганке и испортил себе жизнь. Надо было уходить сразу. И навести порядок в мозгах: разобраться в отношении к себе, к своему делу и к жизни. А навыка такого не было — задавать себе главные вопросы и отвечать на них. Самому себе не доверял. И правильно! Как доверять типу, который наделал столько ошибок?
Однажды возникла пауза длиной в два года. Расплатился нехорошим диагнозом за совершенные в жизни глупости, за насилие над собой. За испорченные отношения с коллегами, театром, самим собой. Был в панике, отчаянии и, как говорят гаишники, не справился с управлением.
