ПРО ТОЛСТОГО
«В молодости поспорил с приятелем, что прочту академическое девяностотомное собрание сочинений Льва Николаевича Толстого. На ящик коньяка забили... Он привез мне ЭТО на такси и вывалил все около дивана.
Понятно, в начальных томах — основные произведения, пьесы, повести, рассказы, а потом началось... Статьи, записки, дневники, такая нудятина: поучающий всех нравственности заядлый ходок, панически боящийся смерти неврастеник, сомневающийся во всем и во всех человек. Безудержное moralitе, граничащее с еле скрываемыми реминисценциями офицерского прошлого, и это осточертевшее в конце концов Е.Б.Ж. (Если Будем Живы) в письмах или в дневниках при окончании описания дня минувшего перед днем завтрашним.
Я настолько устал, что только из какого-то теперь уже неведомого мне принципа дочитал примерно за полгода собрание сочинений до конца по очереди с «Виконтом де Бражелоном», Мопассаном и Элюаром с Баратынским вперемежку, а иначе мой хладный труп с выпученными от ужаса глазами так и не дождался бы заветного коньячного ящика! А так все закончилось дикой пятизвездочной пьянкой и вывозом из моего дома академического издания. Но серо-голубой пятнадцатитомник великого писателя Толстого Льва Николаевича всегда под рукой».
О СЕРГЕЕ БОНДАРЧУКЕ
«Бондарчук — последний титан. Вот советское старое кино пересматривать намного интереснее, чем современное, даже не знаменитое...
А если про веселое, то у нас с Бондарчуком в Нью-Йорке имелось по сто долларов в 1989 году, мы были в составе делегации советских деятелей литературы и искусства.
Федорович (мы там с ним познакомились) поинтересовался:
— Ты знаешь английский?
— Хреново! А для чего?
Сказал, что хочет купить подарок дочери Наташе. Мы пошли по улице и забрели в какой-то испанский магазин.
Смотрим — два платья.
— Спроси, спроси у него, сколько стоит.
— How much it cost?
— Сорок долларов.
— Останется по шестьдесят?
— Ладно, хрен с ним.
— А сорок шестой размер у них есть? Для Наташи.
Я знал Олин размер. Одно выбрали сорок второго размера, другое — сорок шестого. Решили: он купит платье дочери, а я — жене. Так и сделали.
Два абсолютно одинаковых платья... С вырезом, с воланами... Короткий рукав, где-то три четверти, из черного гипюра, как сейчас помню.
Прошло месяца три, идет очередная «Ника», я Бондарчука встречаю, идем с ним выпивать, а навстречу друг другу идут Наташа и Оля. В одинаковых черных гипюровых платьях! Сергей Федорович на ухо мне говорит:
— Саша, надо сматываться.
Спрашиваю:
— Что случилось-то?
— А ты посмотри!..
Кто же знал, что обе на «Нику» придут в одинаковых американских платьях?! Папа привез, муж привез! И вот они подходят, а мы огородами бежим от них. Оля с Наташей начали болтать и ни слова друг другу про платья не сказали, ну а что подумали — страшно вообразить!»
