Спор затянулся, и в запале Александр Борисович обозвал оппонента «Калинкиным». Почему — не знаю. Может, от «калинки-малинки». Однако фамилия, которая на самом деле никакого к Крису отношения не имела (я был знаком с его отцом Арье Мейлаховичем Кельми), прикипела намертво! И «Калинкин» этот, возникший в споре случайно, всю жизнь преследовал Толю Кельми (его действительно звали Анатолием, тогда популярным в еврейских семьях именем).
В круизах Градский обычно худел, но при этом приходил за наш стол в кают-компанию и демонстративно ничего не ел, только вино прихлебывал, чем лично меня время от времени выбешивал. Зачем сидеть с надменной физиономией в обществе людей, намеренных получать гастрономическое удовольствие, если сам не собираешься есть? Возможно, во мне говорила зависть. Саша каким-то только ему доступным способом умудрялся сбрасывать по пятнадцать килограммов в кратчайшие сроки и так же молниеносно набирать их обратно. Поражала амплитуда.
— Говорят, Александр Борисович не менее искусный повар, нежели Андрей Макаревич*, превративший эту сферу жизни в направление телекарьеры.
— Готовит Градский прекрасно. Я глубоко убежден, что вкус еды зависит не столько от рецептуры, сколько от того, кто ее приготовил. Когда у Антона Табакова были рестораны, я, заказывая одно и то же, мог определить, сам ли он стоял у плиты. Есть поварская магия рук. Точно есть. Александр Борисович делает простой овощной салат гораздо вкуснее, чем в ресторане. Возможно, все дело в уникальном сочетании масла, уксуса и специй, но мне нравится думать, что главная причина — музыкальные персты виртуозного исполнителя. А какие у него котлеты! Случалось, хрупкие девицы по восемь штук за вечер умудрялись слопать!
— Посиделки были масштабными?
— Да, в его скромную квартиру на улице Марии Ульяновой порой набивалось человек по сорок. Соседи по лестничной площадке — семья Валеры Тодоровского — выручали гостеприимного хозяина стульями и табуретками. Обычно и само застолье выплескивалось за пределы квартиры, кто-то выходил покурить, другие поболтать... А с тех пор как Александр Борисович переехал в огромные апартаменты на Тверской, собирать народ перестал. Домой, во всяком случае, не зовет. Приглашает на редкие торжества уже в рестораны. Впрочем, могу заметить, что даже обычные батоны из соседнего «Елисеевского» у него дома мне кажутся вкуснее, чем где-либо. Градский по-прежнему генерирует правильную ауру и умеет выстроить контекст пищепотребления.
— А в его загородном чудо-дворце приходилось бывать?
— Конечно, и зрелище, поверьте, незабываемое. Дача Градского очень похожа на главный корпус кремлевки — Центральной клинической больницы. Участки в Новоглаголево помимо нас купили в середине девяностых многие: тот же Кельми, Кира Прошутинская, Андрей Караулов*, Александр Морозов* (тот, что Moroz Records). Мы свой, что граничил с Градскими, вскоре продали Саше Толмацкому.
