А пока день клонился к закату, и баронесса Катрин Дантес де Геккерн, помолившись, тяжело поднялась с колен. Аббат подал руку, чтобы женщина могла опереться на нее.
— До завтра, святой отец, — грустно улыбнулась Катя.
— До завтра, баронесса. И не печальтесь: все будет хорошо...
В сентябре 1843 года Катя произвела на свет долгожданного сына Луи-Жозефа, но начались осложнения, и месяц спустя в возрасте тридцати четырех лет она скончалась. «Бедная Катя», — написала Наталья Пушкина родным, и это было единственное упоминание о сестре.
Младшая дочь, как и хотела мать, выучит русский язык, прочтет в подлиннике многие стихи Пушкина и, конечно, ту самую книжицу, которой так дорожила Катя Гончарова. Леони закончила свои дни в психиатрической лечебнице. Если это и была месть мироздания за смерть великого поэта, то почему оно отыгралось именно на этой девочке, уж верно ни в чем и ни перед кем не виноватой? Однажды Леони бросит в лицо отцу страшное слово: «Убийца!» Она ненавидела его за раннюю смерть матери и за то, что погубил великого Пушкина.
Жорж Дантес, оставшись вдовцом с четырьмя детьми, так и не женился. В тридцать с небольшим он стал мэром Сульца, как и предполагал аббат, а в сорок — сенатором Франции. Никогда в своей долгой восьмидесятитрехлетней жизни он не участвовал больше ни в одной дуэли. После смерти невестки барон Геккерн практически переселился к приемному сыну. Умер он в девяносто один год.
Старшие дочери Екатерины выросли и в положенное время вышли замуж, но через несколько поколений их линии оборвались. Самое многочисленное потомство у сына — Луи-Жозефа. В конце ХХ века наследники продали замок в Сульце своему бывшему крестьянину: они почти разорились и родовое гнездо содержать стало не на что. Праправнук Лотер де Геккерн — директор завода по переработке мусора. Он в одиночку воспитывает четверых детей и на досуге пишет стихи...
Сейчас в бывшем замке расположен отель с рестораном, в котором гостям подают картофель «а-ля Пушкин» и воздушное пирожное «Натали». О том, что здесь жила Екатерина Гончарова, знает только старый дуб под окнами бывшей супружеской спальни да весьма неудачный портрет хозяйки, сделанный на второй год после замужества в перерыве между нескончаемыми беременностями.
Упокоилась баронесса Катрин Дантес де Геккерн на местном кладбище. На могильном камне была изменена дата рождения: баронесса не хотела, чтобы даже после ее смерти кто-нибудь проведал, что она была на три года старше любимого мужа. Верную дату выбили только в середине ХХ века, когда окружающим уже было все равно.