Мари Буайе родилась в богатой семье почтенного банкира. Она выросла в Париже, но часто бывала и в Англии. Две ее сестры удачно вышли замуж за английских аристократов, а вот Мари не повезло. Баронет Фредерик Вумвелл красиво ухаживал, но семейная жизнь с ним не сложилась. Фредерик оказался заядлым картежником и любителем приложиться к бутылке. Даже рождение сына не смогло удержать его от беспутной жизни. В конце концов он опустился до воровства. После такого скандала репутация баронета была навсегда загублена и чету Вумвелл перестали принимать в обществе. Мари подала в суд прошение о раздельном проживании. Поскольку беспутство Фредерика было всем известно, прошение удовлетворили.
Однажды в опере, а Мари обожала театр, отец представил ее своему знакомому — сэру Альфреду де Ротшильду, самому богатому человеку Британии, холостяку и эстету. Его отец на протяжении многих лет предоставлял правительству огромные займы и был первым евреем, которого допустили в палату общин, не вынуждая отказаться от своей веры. Сам Альфред в двадцать шесть лет стал директором банка и прославился тем, что никогда не приходил на службу раньше обеда, всюду появляясь в сопровождении четырех лакеев. Альфред любил погулять, о его «вечерах обожания», на которые приглашались состоятельные джентльмены и известные женщины, судачил весь Лондон. Впрочем, что там творилось на самом деле, толком никто не знал.
Довольно скоро после знакомства Мари и Альфред стали любовниками, и когда у них родилась Альмина, молодой отец, взяв девочку на руки, поклялся: настанет время и он положит к ее ногам весь мир! Но до этого было еще далеко. Мари по закону все еще оставалась женой Вумвелла...
Через несколько лет Фредерик, допившись до белой горячки, умер, и Мари стала вдовой. Тут бы и грянуть свадебным фанфарам, но семейство Ротшильд, узнав о крайне сомнительной связи Альфреда, пригрозило, чтобы и думать не смел жениться на католичке, которую к тому же по-прежнему не принимают в свете, а то лишится наследства. Пришлось влюбленным на время расстаться, но Альфред пообещал Мари дать знать, когда страсти улягутся.
И вот наконец этот день настал... Каким бы ни было будущее, сегодня Мари чувствовала себя абсолютно счастливой. Альфред распорядился устроить для девочки фейерверк, усадил дочь на плечо, чтобы лучше было видно, и сказал: «Когда ты вырастешь, пойдешь к алтарю в одной из церквей Вестминстерского аббатства, усыпанная алмазами, тобой будут любоваться принцы и короли, и все-все станут завидовать тебе!»
С этого дня все переменилось. Альфред обеспечил дочери такое содержание, что лондонские моралистки вынуждены были закрыть рты. Мари с дочерью переехали в дом на Брутон-стрит, что в самом сердце фешенебельного Мейфэра. Там Альфред, которого ради приличия стали называть крестным отцом девочки, часто навещал их. Семейство Ротшильд, удостоверившись, что «мальчик» держит слово и никогда не признает Альмину официально, успокоилось.
