Всю свою любовь Маркова отдавала дочке Татьяне и внуку — тоже Феде. Хотя с Татьяной у них были непростые отношения. Римма Васильевна была недовольна тем, что дочь, по ее мнению, прилагает не слишком много усилий, чтобы чего-то добиться в профессии, улучшить жизнь, хотя бы в материальном плане. По большому счету, деньги в семью приносила в основном сама Маркова. И почти все тратила на родных. Я не видела на ней ни безумно дорогих туалетов, ни бриллиантов. На гастролях в Екатеринбурге мне подарили аметистовые бусы. Марковой они очень понравились: «Ой, как же я о таких мечтала!»
Конечно, я сразу бусы сняла и отдала ей, позже она их часто надевала.
— Мы опять на тропе войны, — жаловалась Маркова, когда я спрашивала ее о делах Татьяны.
— Римма Васильевна, это все-таки ваша дочь. Вспомните, разве у вас с матерью не возникало разногласий? Все мы небезгрешны. И допускаем ошибки в отношении своих детей. Вы же, наверное, на Татьяну накричали, вот она и ответила грубо.
Маркова тему сворачивала:
— Молчи, лилипут!
Внука Федю она любила безумно. Классе в пятом ему попалась учительница, которая довела ребенка до того, что тот стал заикаться. Маркова чуть не сошла с ума: «Я с этой уродиной разберусь!»
Пошла к директору школы, та приняла меры, поставила горе-педагога на место. Я искала им логопеда, но, к счастью, заикание прошло, как только мальчик оказался в доброжелательной обстановке.
Римма Васильевна считала, что внуку не хватает мужского воспитания. Татьяна разошлась с Фединым папой, когда мальчик был совсем маленьким. «Вокруг Феди одни женщины — я, мать, наши подруги», — переживала Маркова и всячески поощряла встречи внука с отцом, хотя отношения Татьяны с бывшим мужем были далеко не радужными.
Маркова страшно тревожилась, что внук с первой попытки не поступил в университет. И когда это произошло, была просто счастлива: «Парню надо дать хорошее образование, чтобы смог устроить свою судьбу, надеяться ему не на кого, я уже старая».
Римма Васильевна жила в крошечной однокомнатной квартирке, забитой книжными шкафами. И книги стояли в них не для антуража. Маркова много читала, была в курсе всех новинок. Она могла бы перебраться в квартиру побольше, думаю, в этом ей помогли бы и Гильдия актеров, и Союз кинематографистов, но предпочитала оставаться на старом месте, потому что внук с дочерью жили в соседнем подъезде. Я часто навещала ее.
А вот у Мордюковой в гостях мне побывать не довелось, хотя в наш с Женей и Федей дом Нонна Викторовна захаживала. Она вообще никогда не собирала у себя шумные компании. Возможно, из-за проблем с сыном Володей, с которым долгое время жила в одной квартире.
В отличие от Марковой с ее тремя мужьями в личной жизни Мордюковой постоянно что-то происходило. Нонна Викторовна бывала со мной откровенна и порой сама себе удивлялась:
— Наташка, я рассказываю тебе столько своих тайн. Почему так получается?
— Не знаю.
— А я знаю: ты умеешь слушать.
Мордюкова была влюбчивой. Случалось, едем на какое-то мероприятие, а в нашей делегации симпатичный молодой актер. Нонна Викторовна моментально «положит на него глаз» и вздохнет: «Хорош, хорош! Эх, было бы мне поменьше лет!»