На смотрины Миша прибежал первым. Сидим с ним, ждем невесту. Раздается звонок в дверь. Открываю: на пороге нарядная Регина с жареной уткой на серебряном блюде. Она, большая умница, сразу же продемонстрировала Козакову свои неоспоримые достоинства хозяйки. И что вы думаете? Они семнадцать лет вместе прожили! Регина создала Мише и дом, и уют. Правда, в итоге все-таки не выдержала и сбежала от него в Америку. А у Миши позже я снималась в телефильме по пьесе Льва Толстого «И свет во тьме светит», там моими партнершами были замечательные Ира Купченко и Наташа Тенякова. До сих пор играю в спектакле «Цветок смеющийся», который когда-то поставил Козаков, таком же легком и ироничном, как сам Миша...
Так совпало, что с началом карьеры в «Современнике» меня пригласил в свою дипломную картину Андрей Тарковский. Однажды на наш с Мишей спектакль «Никто» пришел молодой, никому еще не известный режиссер. Для «Катка и скрипки» Андрей искал молодых актеров. И взял меня с Владиком Заманским...
Я тогда совсем не понимала, кто такой Тарковский. Это была его первая работа в кино, но все вокруг уже говорили: «Гений!» Снимали короткометражку в Москве, а когда погода испортилась, киногруппа перебралась в Армению. Я без конца летала в Ереван на «кукурузниках», и Андрюша каждый раз приходил меня встречать в аэропорт. Тарковский был человеком очень сложным, закрытым, но если вдруг он открывался, ты понимал, что перед тобой уникум. На этой картине собралась редкая компания: Тарковский, Юсов, Заманский! Мы сидели вечерами у кого-нибудь в номере, за окном — теплый Ереван. Мне очень нравилось слушать этих удивительно интересных мужчин и совсем не хотелось возвращаться обратно в Москву, в «Современник»...
В этом театре я проработала года два или три. Почему ушла? Мне кажется, мы с «Современником» так и не совпали. Надоели бесконечные собрания, на которых актерам раздавались списки. Каждый должен был поставить плюсы тем коллегам, которые достойны играть в театре, и минусы недостойным. Потом худсовет подсчитывал плюсики и минусики. Я эти бумажки всегда сдавала пустыми, не считая себя вправе оценивать кого-либо. Всю труппу «Современника» с жаром делили на «гражданских» и «не гражданских» актеров. Помню, Лелик Табаков на худсовете мне сказал: «Ты — не гражданская актриса». А что такое «гражданская» — я не понимала. Заплаканная, пошла к Ефремову:
— Что мне делать?
— Наташ, я могу тебя оставить. Но вот мой совет: лучше иди в нормальный театр, ты прекрасная артистка.
А тут на кинопробах я неожиданно встречаю Владимира Андреева. Володя, тогда еще начинающий актер, был совершенно прелестным, с ямочками на щеках, курносым. Он тут же начал за мной приударять. Зная, что я собираюсь уходить из «Современника», позвал в Театр Ермоловой, где сам работал. Он уже тогда активно делал карьеру, был комсоргом, играл главные роли. И конечно, когда Володя за меня похлопотал, я тут же была принята в труппу. Ничего в этом не было удивительного, они же не девочку с улицы брали: я уже снялась у Герасимова, играла в «Современнике».
Так в моей жизни появился Володя Андреев. Я так исстрадалась из-за романа с Фадеевым, что приняла его предложение руки и сердца. А потом, не скрою, мне нужно было хоть как-то отомстить Саше, которого все никак не могла забыть... И стали мы с Андреевым жить-поживать. В ЗАГСе не расписывались. Да и кому нужны эти штампы? Первое время жили у моих родителей на проспекте Мира, потом купили в Волковом переулке кооперативную квартиру. Кстати, в этом же доме жил Андрей Миронов, он на пятом этаже, мы — на втором.
