Бесконечно писал Илзе письма, призывал помириться, каялся, обещал исправиться, брал вину на себя. Пытался до нее достучаться — в ответ мертвое молчание. Пару раз, правда, все-таки реакция была. Помощница передала на словах послание Илзе: «Исчезни из нашей жизни». Еще, помню, послал поздравительную эсэмэску с днем рождения нашей дочери и спросил, как передать подарки. В ответ пришло два слова: «Пшел вон!»
Тогда я стал действовать через ее родственников, но Андрис только один раз за это время ответил на мой звонок, коротко сказав, что помогать мне не будет: «Делай так, как она хочет». Мы случайно встретились с Андрисом на праздновании столетия нашего патриаршего подворья в Софии. Увидев меня, он шарахнулся, будто я зачумленный, даже не поздоровался.
Пожалуй, только мама Илзе, как мне кажется, считает неправильным, что ребенка лишают отца. Но она, увы, не может повлиять на дочь. Мне кажется, что Маргарита Ивановна — единственный человек из Илзиного окружения, который по-настоящему переживает из-за сложившейся ситуации.
В сентябре прошлого года я случайно узнал, в какой садик ходит Надя. И поехал туда. Дочка очень мне обрадовалась, кинулась на шею, обнимала и целовала.
— Пап, а ты знаешь, у меня есть еще один папа...
— Кто?
— Папа Андрис.
Меня слова дочери поразили прямо в сердце! Я-то помнил Илзино недавнее интервью, которое вышло с броским заголовком: «Если бы я не была Андрису сестрой, я стала бы ему женой». И после этого ребенок говорит, что у нее есть папа Андрис! По-моему, это уже за гранью: брат-муж, дядя-папа. И в такой атмосфере должен расти мой ребенок?! Я, конечно, стал объяснять Наде, что Андрис ее дядя и крестный папа, а я — настоящий. С этого момента началось прозрение.
Воспитатели садика на прощание мне сказали: «Вы, конечно, имеете право видеться с дочерью, но мы обязаны предупредить маму». Минут через сорок пять Илзе приехала, взяла Надю за руку, и больше девочка в этом саду не появлялась.
Вскоре Илзе принесла в суд справку от врача, где было со слов матери записано: Надя стала с трудом засыпать, кусает губы якобы на нервной почве, и поэтому ребенку рекомендуется воздержаться от свиданий с отцом. Я навел справки через моего адвоката, и выяснилось, что этот врач был даже без психологического образования. Эта справка, думаю, — чистая липа! Я подозреваю, что у Илзе был план лишить меня родительских прав. Но он не реализуем. А теперь благодаря ее упорству суд назначил нам всем (и пятилетней дочери тоже!) пройти экспертизу в институте психиатрии имени Сербского. Между прочим, там преступников обследуют. Но Илзе ни перед чем не останавливается...
Мария Паулюс: Илзе было тридцать пять, когда в ее жизни появился мой отец. Последний шанс для женщины устроить свою личную жизнь? Во всяком случае, наше общество навязывает такое мнение. Конечно, папа вел себя с Илзе как настоящий принц на белом коне, о котором мечтают и которого ждут многие женщины: делал ей дорогие подарки, организовывал красивые поездки, подстраивался под ее условия, принимал ее взгляды, старался ради нее — построил дом мечты Илзе, она с большим вкусом его обставляла раритетными вещами, потрясающей мебелью, придумала красивый камин, создавала чертежи невероятной лестницы. Его банковские счета всегда были на службе эстетических задумок Илзе. Одним из первых папиных подарков была звезда на небе, которую по его запросу назвали Илзе Лиепа. Романтика, о которой можно только мечтать! А вот когда папа по работе вынужден был долго находиться за границей, она даже ни разу к нему не приехала. А как же «за любимым на край света»? Для меня это очень показательно.
