Начались наши уроки, которые плавно перетекали в разговоры о прекрасном, бессонные ночи. Первое время мы просто по-дружески общались. Но я же был, что называется, «богатый мэн» — машина, квартира, деньги. И как-то раз Настя пролепетала, растягивая гласные: «Ой, у ла-апочки нет холодильника, а надо морозить фрукты и готовить их на зиму...» Ну притащил я ей холодильник в подарок. Потом еще что-то, еще. Завязался роман, но продолжался он очень недолго. По-настоящему Настя любила, на мой взгляд, только одного человека — Олега Ефремова. Финал нашей истории получился весьма драматургический, как в кино. У Насти начались какие-то проблемы со здоровьем. «Привези-и ла-апоньке грана-аты», — нежным голоском просила она. А тогда найти хорошие гранаты было верхом чудодействия. Вскоре те же самые гранаты мне заказал Олег Табаков. А потом их же я увидел у нее на столе... Эти гранаты нельзя было спутать с другими — такие одни на всю Москву. И мне стало все ясно. Лишних вопросов я решил не задавать... Позже у Насти появился всем известный певец, который сразу перевез в ее квартиру свой рояль.
Тем временем мне предложили поставить мюзикл «Тощий приз» в Театре им. Моссовета. Вера Марецкая, народная любимица, являлась в театр в бабьих штанах по колено, в немыслимом ночном халате на пуговицах, с четырьмя «бранзулетками» Сталинской премии на груди. Она была любимой женщиной Завадского. И вот Вера Петровна — богиня, народная артистка СССР, четыре раза лауреат, неприбранная, тусклая, приходила на репетиции, а я, неуемный, напористый режиссер, кричал ей: «Танцуем самбу! румбу! пам-пам, унц-унц». На одном из таких прогонов Вера Марецкая сломала шейку бедра, ее увезли в больницу, а меня вызвал разъяренный директор: «Ты что мне народных артисток калечишь!» За отсутствием примы — а у нее была главная роль — спектакль закрыли. Но Завадский оказался просто гигантом, сказал: «Юр, поставь еще где-нибудь этот спектакль, уж больно он хорош! Хочешь, я напишу рекомендательное письмо?» Вскоре мне позвонили «сверху» и сообщили, что надо отправляться в Таллин — ставить «Тощий приз».
В тот период рядом со мной появилась Ирина — прекрасный человек и очень хороший художник по костюмам. Наш совершенно бешеный роман был в самом разгаре. «Бешеность» его заключалась в том, что я впервые встретил женщину, которая мне буквально поклонялась, боготворила. Она звала меня Джезус. Я взял Иру с собой, поехал в Таллин и никак не мог предположить, что еду навстречу самой непоправимой трагедии в своей жизни...
Для поиска главной героини мы объявили конкурс — нужна была очень яркая, эффектная артистка. В числе прочих пришла одна девушка... Она была шикарна во всех отношениях — красивая, умная, элегантная, и я выбрал ее на главную роль. Звезда знаменитого таллинского варьете. По тому времени просто Мэрилин Монро! Звали ее Эне. В один прекрасный вечер она сказала, что хотела бы обсудить дома кое-какие рабочие вопросы. И я в силу своей авантюристичности поехал на это домашнее свидание. Никаких романтических отношений даже не намечалось — она была шведских кровей и потому всегда вела себя крайне сдержанно. Тем не менее роман начался, как взорвавшаяся пороховая бочка. Не было ни прелюдий, ни фуги, ни интродукций — просто из двух углов комнаты навстречу друг другу бросились двое сумасшедших. А через энное количество часов нашего романа (как всегда, позже, чем нужно) выяснилось, что она замужем. И ее муж, белокурый Аполлон, богатый, респектабельный, с мировой славой, — известный советский теннисист Тоомас Лейус... Я в свою очередь вынужден был признаться, что тоже не один. Прошли дни, муж Эне вернулся из поездки, и первое, что она сделала, — посадила нас рядом и объявила Тоомасу, что за время его отсутствия полюбила другого. И никоим образом продолжать свою совместную жизнь с ним не может... Признаюсь, я был смущен, потому что в подобной ситуации спокойного разбирательства между мужем, женой и любовником оказался в первый раз.
