Вся Москва хвалит мой фирменный «Наполеон»!»
Михаил Александрович обычно подшучивал над «банкетной страстью» жены, но на самом деле гордился ею невероятно. Он и сам в таких ситуациях всегда держался на высоте: произносил тосты, поддерживал любые темы, смеялся, и только по едва уловимым признакам можно было догадаться, как он мечтает о времени, когда все уйдут и он останется один.
«Даже на гастролях так иногда хочется посидеть, почитать.
Но разве Алла позволит?.. Ей надо ходить туда-сюда, то посмотреть, это послушать...» — признавался он. Помню, один из отпусков мы с мужем проводили в Мисхоре в Доме отдыха «Актер», а эта парочка, отдыхавшая в санатории ЦК неподалеку, пришла нас навестить. Алла была переполнена обидой: «Как тебе это понравится? Миша мне сказал, мол, давай договоримся, что каждый будет проводить время, как считает нужным, то есть сам по себе!» Когда я не от большого ума заметила, что оно, может, и неплохо, подруга моя просто вскипела: «Ты так говоришь, потому что твой муж в жизни бы такого не произнес!»
Алла была, конечно, и авторитарной, и прагматичной, и знающей цену деньгам, но и ее невозможно рисовать одной краской! Знаете, когда умер мой муж, я была сильно не в себе. И как сейчас помню, меня выставили во двор погулять с внучкой — проветрить мозги, так сказать, и вот вижу: по слякотному весеннему тротуару пробирается с коробкой в руках Алла.
Она приволокла мне свой коронный «Наполеон». Меньше всего в то время меня интересовала домашняя выпечка, я практически ничего не ела, но… Я поняла, что она просто не смогла придумать ничего другого и очень старалась. Она ведь глаз с меня тогда не спускала, дневала и ночевала рядом…
В ее собственной жизни, на первый взгляд успешной и обеспеченной, тоже была трагедия, которую Алла, между прочим, несла почти покорно. История эта в семье под запретом, и я ни за что не решилась бы заговорить, если бы остался в живых хотя бы один ее участник… И еще одно. Мне обидно за Аллу. Все, кто так или иначе пытался описывать судьбу Коли Крючкова-маленького, включая его самого, очень несправедливо отзывались о роли в ней его матери.
Между тем я отлично помню, что когда Алла выходила за Мишу, наверное, первой ее мыслью была мысль о сыне. «Если не сможет полюбить Колю, никакого брака не сложится… Загрызу!» — говорила она мне. Грызть Ульянова не пришлось: маленького Крючкова Миша полюбил всем сердцем. Впрочем, это было несложно — Коля рос совершенно очаровательным. Очень красивый внешне — нечто среднее между Крючковым и Аллой, любознательный и добрый. Дома его обожали. Я могу вспомнить единственный раз, когда Миша на него прикрикнул — увидел, как Аллина мама тащит 8-летнего оболтуса из ванной в комнату на закорках. Учился мальчик блестяще. Однажды по просьбе подруги я возила его к своему доброму знакомому Иосифу Шапиро, известному физику, чтобы тот его протестировал.
