Это слово применительно к нему всегда казалось Рафаэлю пренебрежительным. Никакой он не певец, он — артист. Вернее, станет им, потому что рожден таким. Жаль, что от импровизированного театрика, расположившегося в их квартале, так близко бежать до дома, потому что спать в ту ночь паренек не мог — в нем зудело нетерпение, в нем включили первую скорость: скорее, скорее бы стать артистом! В те годы, чтобы стать профессионалом в области шоу-бизнеса, необходимо было сдать специальный экзамен и при удачном исходе получить лицензию артиста театра, цирка и эстрады. Но к экзамену-то надо готовиться, и Рафаэль уже пару лет параллельно со школой посещал знаменитую вокальную академию маэстро Гордильо… Хор отца Эстебана давно остался в прошлом. Кстати, сын Гордильо — Пако вскоре станет бессменным менеджером Рафаэля и будет следовать за ним как тень.
Экзамен на звание профессионального исполнителя-вокалиста стал одним из самых странных событий в жизни Рафаэля. Полный абсолютной уверенности в себе и не испытывая ни тени волнения, парень вышел на темную сцену театра, в котором проходило прослушивание. Комиссия сидела наверху в темной ложе, и все знали, что в нее входят весьма известные и уважаемые люди: маэстро Гарсия Сегура, Хосе Толедано, Алгуеро, Антонио Гадес. Рафаэль, одетый в новый с иголочки костюм, сшитый матерью по такому особому случаю, подошел к краю сцены, чтобы начать, и его охватило странное переживание — ему вдруг показалось, что он никакой не дебютант-новичок, никогда не ступавший по настоящей сцене, а маститый артист с многолетним опытом. Он еще даже не начал петь, как вдруг услышал чей-то резкий окрик: — Все, Мартос, ты можешь идти.
Рафаэль растерялся: может, ему послышалось?
Да ведь он не спел ни единой ноты!
— Ты свободен, парень! Следующий! — провозгласил тот же голос сверху из ложи.
Это было — он даже сейчас не может определить, что это было, — потрясение, унижение, обида, боль, ужас, шок… Что случилось? Почему ему не дали петь? С ним что-то не так? Может, он не выглядит как артист? Может, он слишком некрасив для того, чтобы быть на сцене? Завистники иногда шипели ему, что с таким лицом, как у него, лучше бы не соваться в шоу-бизнес. Рафаэль брел домой, рыдая, чуть не воя от горя. Неужели и правда все дело в его внешности? Ну да, у него пухлые щеки, близко посаженные глаза, ну и что с того?
Он же не кинозвезда! Когда боль немного утихла, в душе укрепилась непоколебимая уверенность: такого просто не может быть. Не могли его отвергнуть. Не могли, и точка. И через некоторое время он явился на экзамен вторично, однако знакомый в коридоре того же театра сказал, что прослушивания не будет, потому что уже вывесили списки прошедших испытание в этом году. Сломя голову Рафаэль кинулся к этим спискам, его охватило странное чувство, что судьба издевается над ним. У доски с объявлениями толпился народ, даже издалека было видно, что большая часть фамилий вычеркнута жирной красной ручкой. Но как такое может быть? Его фамилия не была перечеркнута: Рафаэль Мартос прошел испытание. Без экзамена?
Много лет спустя, уже будучи знаменитым певцом, Рафаэль окажется в Мексике вместе с танцовщиком фламенко Антонио Гадесом.
Именно Антонио был председателем жюри во время того первого злополучного экзамена. Рафаэль мечтал прижать его к стенке и все-таки выяснить, что же тогда произошло, почему во время первой попытки ему не позволили открыть рта. И Гадес таки раскололся: оказывается, ему все стало ясно про Рафаэля только по тому, как парень вышел на сцену.
— Как ты вышел! О, ты бы видел себя со стороны! Щенок, мальчишка появляется из-за кулис так, словно он всемирно признанный маэстро, которого все только и мечтают услышать. Ни тени страха, дьявольская раскованность, словно ты делаешь это последние полвека, как минимум. Я прямо остолбенел и все про тебя сразу понял. Комиссия устала, к чему было терять время, прослушивать тебя?
Рафаэль и сам не знал, откуда в нем взялись эти качества — уверенность, ощущение, что он на своем месте просто родились вместе с ним, и все.
