Теперь все изменилось, его трилогия должна принести большие деньги. Эва посмеивалась над его надеждами, но он свято верил в «Миллениум». Начиная переговоры с Norstedts, Стиг просил издательство создать фирму, которой будут принадлежать права на его книги: ее возглавят он и Эва, если один из них умрет, права на «Миллениум» перейдут к другому. Люди из Norstedts согласились. Сегодня он спросил редактора, как подвигается дело с фирмой, и та ответила, что все вроде бы в порядке, но о деталях ему лучше спросить директора. На это уже не было времени: через полчаса должно было начаться совещание в Expo, и Стиг распрощался с редакторшей. Он выскочил из издательства как ошпаренный, помчался по улице, размахивая большим, туго набитым бумагами портфелем, махнул рукой таксисту, но машина не остановилась — наверное, она ехала по вызову.
Редакция журнала находилась недалеко, ждать автобуса не имело смысла, и Ларссон припустил по тротуару почти бегом, ловко лавируя между прохожими, на ходу извиняясь и придерживая очки. Олаф выскочил из машины (на этот раз у них был «Фиат») и пошел следом, а Уве тащился вдоль тротуара, проклиная все на свете. Ему гудели автобусы, его обгоняли, мигая дальним светом, он включил аварийку, но это было опасно — номер могли запомнить. И все же момент казался удачным: Олаф выстрелит и прыгнет в машину, а вечером «Белое арийское сопротивление» пришлет в Expo свою визитку. На следующий день газеты и телевизионные каналы начнут кричать о совершенном средь бела дня дерзком убийстве, и об их захиревшем, разваливающемся движении вспомнят, а верящая в правое дело молодежь поймет, что надо убивать, а не бороться за места в парламенте.
Стиг мчался вперед, Олаф спешил следом, стараясь подобраться поближе, — цель все время меняла место, и он боялся промахнуться. Оставшийся за рулем Уве от страха и напряжения потел: ему приходилось следить и за Олафом, и за дорогой, а это не получалось. Водителем Уве был неважным, к тому же у него тряслись руки, и он боялся в кого-нибудь въехать.
…Эва позвонила Стигу вечером с вокзала. Приехав в Даларну, перезвонила опять — чтобы он не волновался. У него все было в порядке, он сказал, что целует ее, и просил не волноваться. А во вторник, 9-го, ей перезвонили из Expo и сказали, что Стиг в больнице, положение тяжелое, и ей надо вернуться в город. Она набрала номер отца Стига, Эрланда Ларссона, и сказала: — …Что-то со Стигом, я так ничего и не поняла, но тебе лучше приехать в Стокгольм.
Эрланд опаздывал, в холле больницы Святого Йерана стояли люди из Expo, они молча смотрели на Еву.
Врач сказал:
— К огромному сожалению, должен вам сообщить, что ваш муж скончался…
Ее провели в палату, она взяла руки Стига в свои. Его ладони были еще теплыми, а Эва окоченела на холодной ноябрьской улице. Она сказала:
— Видишь, это какое-то безумие. Ты даже сейчас меня согреваешь…
Она целовала Стига Ларссона, он становился все холоднее. Наконец она встала и вышла из палаты, оглянувшись в дверях. Ей показалось, что Стиг спит, и это было непостижимо.
…Пять часов назад Уве не повезло: он задел автобус. Пришлось остановиться. Проклинающий дурака-напарника Олаф вынул руку из кармана, выпустив теплую рукоятку пистолета, и перешел на шаг. Он довел Ларссона до самых дверей, до входа в дом, где помещалась редакция жунала, тот обнялся с каким-то смуглым парнем. Это был старый приятель Стига и Эвы Джим, позже тот скажет, что Ларссона шатало. У него схватило сердце, и ему надо было бы посидеть, но его ждали в редакции, а лифт не работал. На седьмой этаж Стиг поднялся еле дыша, из Expo его увезли на «скорой» без сознания. В сумке Ларссона лежал принадлежавший Expo компьютер, в нем был недописанный 4-й том «Миллениума». В больнице Стиг на секунду пришел в себя и сказал:
— Надо сообщить Эве Габриельссон… Когда позвонили «ве, он уже был мертв.
Уве и Олаф провалили задание, но позже они стали думать, что все обернулось к лучшему.
В ноябре 2004-го смерть Ларссона прошла незамеченной, но очень скоро, когда «Миллениум» стал главным детективом нулевых, валом покатились переиздания и переводы и совокупный тираж достиг рекордных величин, журналисты вспомнили о захиревшей организации «Белое арийское сопротивление». В Expo знали, что Стиг находится в списке потенциальных жертв, — нацистский журнал Storm опубликовал его фотографию с подписью: «Запомните его фамилию, лицо и адрес. Дать ему продолжать или стоит им заняться?» После этого на имя Стига в Expo стали приходить посылки с пулями. Коллеги из желтых изданий узнали об этом и раздули сенсацию: «…Стиг Ларссон убит?»
«…Стига отравили люди из «Белого арийского сопротивления»?»
Пришло время набранных огромным шрифтом кричащих заголовков и вопросительных знаков на первой полосе.
