В этом же сарае подросшие барышни гадали, шептались, поддразнивали Наташу: «Гляди, гляди, — и она смотрела сквозь щели на Малую Никитскую, — Александр Сергеевич на Пресню покатил, к Ушаковой. Говорят, у них все слажено!» Наташа не верила, страдала. Маменьке жених не нравился, она все откладывала свадьбу. За судьбу дочери мать не беспокоилась: первая красавица Москвы, как называли Наталью Гончарову, без женихов не останется.
В феврале 1831 года первый поэт России и Натали обвенчались в церкви Большого Вознесения, на той же улице, где стояла усадьба Гончаровых. Потухшая свеча, упавшее распятие и обручальное кольцо, скатившееся на ковер, напугали суеверного Пушкина. «Все дурные предзнаменования», — прошептал он. Их брак продлился всего шесть лет.
Жили Пушкины в основном в Петербурге.
Он, приезжая по делам в Москву, писал жене в день ее именин: «Поздравляю себя со днем твоего ангела, мой ангел, цалую тебя заочно в очи — и пишу тебе продолжение моих похождений — из антресолей вашего Никитского дома, куда прибыл я вчера благополучно…»
…Августе же в ее первую ночь на новом месте привиделось подмосковное имение князя Гагарина, где все лето 1916 года прожила киногруппа. У Гути был замечательный партнер, Олег Фрелих. Гардин сделал несколько фильмов с Гутей, вышли хорошие рецензии. А осенью в Москве на Тверской она столкнулась с Фрелихом, и он при всем честном народе опустился перед ней на колени. Фрелих ей нравился, и, конечно, Гутя знала о его чувствах, были и другие поклонники.
Но «я была полна Лащилиным. Никого мне не надо было», — написала она в своем тайном дневнике. Так прошел год, летом 1917-го она опять снималась у Гардина.
Муж уже находился в Москве, и у него появилась другая женщина. («С Иваном Сергеевичем мы разошлись, у него уже была другая жизнь, но не встречаться со мною он не мог».) Он жил в другом месте, но почти каждый день навещал Гутю. «Мы навсегда останемся родными людьми», — так решил Иван.
И вот жанровая сцена 1917 года: «Как-то после репетиции я пришла домой, а меня ждут Иван Сергеевич, Лащилин и Фрелих. Оказалось, что они уже давно сидят и разговаривают на самые разные темы. Странно было видеть их всех вместе». Фрелих тогда пришел к ней в первый и последний раз. При виде Лащилина у Августы засияли глаза.
Фрелих молча встал и ушел.
Вот каково это — знать, что твои глаза загораются, когда весь мир сосредоточился в одном человеке и все остальные становятся не нужны? И, главное, как жить с этим дальше? Известный балетмейстер из Большого, когда-то солист дягилевской труппы Лащилин все свободное время проводит с Августой.
Начинался новый сезон, до октябрьского переворота оставалось месяца два. И Гутя решается — попросить. Нет, не замуж — гордость не позволяет. «Как-то я сказала Лащилину, что хочу иметь ребенка. Его ребенка, а не вообще…» Никогда и никому Гутя не объясняла этого своего желания. Лащилин не спорил, только заметил, что ей будет трудно с ребенком. «Тебя это не должно касаться. Ребенок станет только моим», — пообещала она.
В тот октябрьский день, когда в газетах написали о заварушке в Петрограде, они отмечали в саду «Эрмитаж» исполнение ее желания.
Дальнейшее известно — революция докатилась до Москвы, но театры пока по-прежнему полны. Гутина беременность еще не заметна, и на Рождество Лащилин подарил ей чужое кольцо. Потом были три выстрела и страх, надолго поселившийся в душе. Так начиналась другая жизнь...
За три дня до родов Лащилин уехал на рыбалку. Иван отвез Гутю в частный платный роддом, оплатил все расходы. Родился сын, по законам жанра точная копия своего отца. Счастливое известие рыбаку принес Иван: «Имейте в виду, Августа такой человек, которого обманывать нельзя. Если вы ее не любите, лучше всего сказать об этом сейчас». В общем, довел Лащилина до слез, пока тот не сказал: «Люблю, люблю».
— «Ах, любите? Ну, поздравляю вас с сыном. Пошли к ней». И привел его ко мне в родильный дом». Августе же Иван сказал: «Как ты хочешь, так его и назовем. Если хочешь, будет моим». Она не хотела. Сама выбрала сыну имя, отчество и фамилию. Получился Игорь Львович Миклашевский. Никто не возражал.
О ее личной жизни знала вся Москва. Анатолий Мариенгоф, муж актрисы Анны Никритиной и ближайший друг Сергея Есенина, заметил как-то: «У Миклашевской был муж или кто-то вроде мужа — «приходящий», как говорили тогда. Она любила его — этого лысеющего профессионального танцора. Различие между приходящей домработницей и приходящим мужем в том, что домработница является на службу ежедневно, а приходящий муж — раза два в неделю».
