Богословский никогда не рассказывал мне ни о своих женах, ни о своих романах. Но я все приставала и приставала к нему: «Расскажи, расскажи!..» Он не любил эти разговоры, уходил от них и, как мог, уклонялся от моих вопросов. Но я приставала, и он нехотя, чтобы только отвязаться, отшучивался — мол, «жил нерегулярно» и, «дабы не потерять форму», звонил в рекламные агентства и требовал девочек по вызову.
Дескать, случались и кандидатки в «невесты», которые «с вечера были вроде как ничего себе, а с утра походили на монстров и, само собой, немедленно изгонялись прочь. А он все искал… «Искал, но не находил. Совсем уж было отчаялся. Но тут явилась ты!»
В общем, разводил сплошной цирк, и я уже всерьез закипала и злилась, кидая ему в лицо упреки, что тех, которые были до меня, он любил больше, а на мне женился по расчету.
Эти мои слова окончательно выводили его из себя, он взрывался и, смеясь, как Мефистофель, начинал орать на весь дом, что женился на мне, влюбившись как последний дурак и наивно полагая, что его чувства ко мне — взаимны. Но что расчет его не оправдался, ибо мои чувства к нему — сплошное притворство и жалкое лицемерие. И что вообще ему все это изрядно надоело и он сейчас соберет чемодан и уедет к едрене фене.
Я пугалась и замолкала — он мог...
Но иногда, пребывая в добродушном расположении духа, сам пускался в откровения, рассказывая, к примеру, о причине развода со своей первой женой Ириной. Итак: Богословскому — 25 лет, ей — тоже что-то в этом роде.
Получив приличный гонорар за музыку к фильму «Остров сокровищ», он, как и положено женатому мужчине, несет деньги в дом. Ну, ахи-охи, поцелуи, объятия и все такое. Через день эта самая Ирина сообщает мужу (моему Никиточке), что «в доме нет денег». Со стороны Богословского — немая сцена и вскинутая бровь. На осторожный вопрос «А где же деньги?» Ирина заявляет: «Прости, дорогой, никак не могла устоять и на все деньги в комиссионном магазине купила… кандалы Рылеева». Согласитесь, с такой чокнутой не смог бы ужиться даже агнец божий, не то что вспыльчивый Богословский. Они расстались менее чем через год.
Вторая жена, Валентина (Вава, как все ее звали), была, говорят, красивая эмансипированная дама, ходившая в брюках, курившая папироски и большая любительница выпить. С ней Богословский прожил 10 лет, у них родился сын Кирилл, унаследовавший от мамочки ее страсть к спиртному и погибший вследствие этого в возрасте 46 лет.
К тому моменту Богословский уже расстался и с ней, не в силах более выносить блеска и удали своей супруги. Рассказывал мне об этом Оскар Борисович Фельцман, друг и приятель Никиты, ходивший по-тихому вместе с ним по всем его загулам и вследствие этого много знавший об интимной жизни товарища. Кстати, Оскар — тоже жертва одного из розыгрышей Богословского. Дело было так. Никита одолжил у него 100 рублей и… забыл, что ли?.. Прижимистый Оскарчик ждал, ждал… Наконец, так и не дождавшись, осторожненько напомнил Никите о долге. То ли не понравилось Никите это напоминание, то ли еще что, но долг он возвратил по почте, посылая Оскару… по одному (!) рублю.
Но самой замечательной женщиной, как мне рассказывали, была третья жена Богословского — Наталья Ивановна, преданно и беззаветно любившая и боготворившая его, жившая и дышавшая его интересами, его привычками, создавшая для него тот жизненный уклад, тот уют и те удобства, в которых он мог с максимальной отдачей беззаботно жить, работать и отдыхать, как ему захочется. Однажды ночью, возвращаясь из «Арагви», он до смерти ее напугал, постучав со стороны улицы в окно их квартиры, находившейся на шестом этаже.
— Открой, пожалуйста, дверь, я ключи забыл...
Она кивнула, кинулась к дверям и вдруг застыла от ужаса: за окном шестого этажа — отвесная стена без выступов и балкона!
Для Богословского нанять за 3 рубля машину с краном было делом пустяковым, а Наталья Ивановна и вправду чуть не померла.
К слову, режиссер Иван Дыховичный (Ваня, Ванечка Дыховичный!), сын большого и верного друга Никиты, в своем последнем телевизионном интервью о Богословском сказал: «С первой женой (Ирина не считалась) Никита выпивал, со второй — закусывал».
Они прожили 37 лет, у них был сын Андрей, о жизни и судьбе которого рассказывать нет сил. С сыновьями Богословскому определенно не повезло. Пару раз попробовав себя в роли отца, он испытал разочарование в обоих случаях. «Плоды любви и страсти» оказались горькими. «Люблю детей. Но сам процесс милее», — пошутит он однажды, так и не вспомнив, о каких, собственно, детях идет речь.
Андрей Богословский, едва встав на ноги, легко и безмятежно пошел по ровненькой дороге жизни, искренне полагая, что принадлежность к славной фамилии отца подарит ему одни лишь розы.
Поначалу так и было: французский язык, учеба в литинституте, первая книга, первые стихи и песни, ставшие известными… Его оперу «Алые паруса» поставили во многих театрах страны и за рубежом. Появились деньги, слава, а также желание отдыхать и веселиться, разбрасываясь умом и талантом, честью и добрым именем — своим и своего знаменитого папы, ни о чем не заботясь и не думая о последствиях. Слабая (не в отца!) воля и любовь к известной русской забаве сломили его и привели в конце концов к такому жизненному фиаско, к такому обрушению всех надежд, чаяний и идеалов, что распад его личности стал неизбежен.
В один «прекрасный день» любвеобильное сердце его отца очнулось, рассердилось и решительно отвергло распоясавшегося отпрыска, совсем уж забывшего о приличиях.
