Какой ты милый…
— …Мое солнышко, не беда, в следующий раз у нас все получится…
Хорошо, если придет она, а вдруг к нему ввалится ломака Бьорк, которую он снимал в «Танцующей в темноте»? Такая же безумная, как и он, плохо воспитанная и буйная — он не знает, какой у нее диагноз, но поставил бы свой «Мерседес» против этой бутылки на то, что у голосистой исландки тяжелая форма шизофрении. Она не играла, а жила: по-настоящему убивала, в самом деле умирала в петле — разница между съемочной площадкой и жизнью была выше ее понимания, после сцены казни певицу трясло.
Все это сопровождалось постоянными нервными срывами, во время одного из них Бьорк Гюдмуондсдоуттир перемахнула через двухметровый железный забор и убежала со съемок, а на следующий день к нему пожаловали ее адвокаты.
Он считается великим манипулятором и может ввергнуть актера в любое состояние, но Бьорк фонтанировала эмоциями, словно гейзер, и ненавидела его, как злейшего врага. Старина Ларс терзал ее, заставляя жить жизнью своей героини, — а она не бросила их фильм только потому, что была мазохисткой… Оказавшись здесь, Бьорк начнет с того, чем кончилась одна из съемок. Она запустит ему в голову стулом и на этот раз, чего доброго, не промахнется…
Но ни Биргитте, ни Бьорк не придут: у видений свой шаблон, сегодня он общается с тенями покойных.
Стороннему наблюдателю его жизнь может показаться очень удачной.
В 12 лет Триер снимается в фильме «Тайное лето» и становится знаменит; заодно он учится ставить свет. У него берут интервью для крупной газеты, и корреспондент удивляется тому, что юный нахал называет себя гением.
«Ларс конечно же не гений. Он просто рано почувствовавший вкус успеха ребенок, у которого закружилась голова…» — интервью заканчивалось наскоро сочиненной благоглупостью. Мать, прочитавшая статью, посоветовала ему поучиться скромности.
Он не стал спорить: не скажешь же «я и в самом деле гений, а те, кто в это не верят, могут идти в зад». В то время он целыми днями возился с реквизированной у матери 8-миллиметровой кинокамерой: снимал и монтировал, экспериментировал с формой, подражая великим кинорежиссерам, и создал мультик «Путешествие в Сплющенную страну», длившийся целую минуту.
На лекциях в Национальной детской киношколе он сидел в наушниках и слушал только что появившуюся новинку, музыкальный плеер: в Дании снимают семейное кино, политкорректное и уютное, бескрылое и унылое. В киношколе учат создавать истории с последовательным развитием сюжета, фабулой, началом и концом, а ему интереснее кинопоэмы Тарковского, где важна не мысль, а растворенная в форме эмоция.
Он занимался самообразованием, вместе с друзьями, ребятами с параллельных факультетов, монтажером Томасом Гисласоном и оператором Томом Эллингом, придумывал будущие фильмы и ходил по Копенгагену в кожаном пальто, которое Томас нашел на заброшенной ферме. Это был его стиль: много бедности, выразительность рождается от отсутствия лишних деталей, рисунок остр и экспрессивен, а тот, кому это не нравится, может идти в зад. И кино он делал такое же: дипломный фильм «Картины освобождения» разозлил ветеранов Сопротивления и всех благонамеренных людей — как это возможно, солдат вермахта изображен жертвой! — и получил главный приз Мюнхенского кинофестиваля 1984 года.
