Но все повернулось на сто восемьдесят градусов буквально в один день. Я узнала, что моя близкая подруга ждет ребенка... от моего мужа. Это известие так меня потрясло, что в тот же вечер я собрала вещи и ушла в никуда.
Мне невероятно повезло, потому что незадолго до этого в русской церкви под Нью-Йорком я познакомилась с Татьяной Толстой, правнучкой Льва Николаевича Толстого (не путать с писательницей Толстой). Мы стали перезваниваться, и контакт между нами не прерывался. Поэтому, оказавшись в буквальном смысле на улице, я решилась позвонить ей. Она сказала: «Никуда не уходи! Стой на месте! Сейчас приеду!» и попросила продиктовать точный адрес…
Тетя Таня приехала и забрала меня. С того момента я стала жить у нее, в большом доме, вместе со всем остальным семейством: с ее сестрой Машей Толстой-Сарандинаки и ее мужем дядей Петей, очаровательными детьми, потрясающей мамой Ольгой Михайловной Родзянко, которую мы все называли Бабиша, и уже очень взрослой, но необыкновенно пушистой кошкой по кличке Орешка…
Самостоятельную жизнь я начинала со ста долларами в кармане — конечно, моя учеба была оплачена, но у меня даже обратного билета не было.
Я училась, параллельно стала подрабатывать моделью, делала букеты в цветочном салоне тети Тани. А еще я писала сценарии, набирая текст на пишущей машинке самого Айзека Азимова! Мне ее подарила его вдова, и я очень дорожу этим подарком.
…Однажды Бабиша сказала мне, что завтра мы едем на Толстовскую ферму. Событие предстояло выдающееся — туда должны были привезти Монреальскую Иверскую икону Божией Матери.
Я отложила занятия, и Маша Толстая-Сарандинаки заехала за мной.
Собралась вся белая эмиграция, плюс еще корреспонденты новостных каналов.
…Сцена, когда Саша Гордон увидел меня впервые, запечатлена на видео — просто оператор, с которым он работал, привык, что надо снимать все, на что смотрит Саша. И вот когда Гордон повернул голову в мою сторону, камера поехала за его взглядом. Он потом говорил, что влюбился в меня сразу. И пленка тому подтверждение. Там слышны его слова: «Кажется, это она...» Потом Саша заходит сбоку, чтобы получше меня рассмотреть: «Точно, она...» После торжественной службы была трапеза.
Я увидела неподалеку оператора, явно представляющего российский канал — на его камере было написано «ТВ-6», — и представилась студенткой нью-йоркской телевизионной академии. Мы разговорились. Выяснилось, что эта съемочная группа не из Москвы, они местные, базируются в Нью-Джерси, но снимают для московского канала, на котором, собственно, и выходит их программа «Нью-Йорк, Нью-Йорк».
Вдруг к нам подлетает какой-то высокий нагловатый тип в очечках, с хвостиком и, прерывая оператора, начинает делать ему замечания, совершенно меня игнорируя. Это был Саша. Кстати, потом, уже в Москве, именно благодаря мне он избавился от своего вечного хвостика. Как-то Саша попросил меня подровнять ему волосы на затылке машинкой, и я так хорошо прошлась, что оставила ему только маленький ершик.
Сначала Саша расстроился, а потом ему понравилось: «А что, хорошо — щетина и короткая стрижка, в этом есть смысл». Вот так, можно сказать случайно, я придумала Гордону новый имидж...
«Это Нана, она тележурналист. А это Александр Гордон, он ведущий», — представил нас друг другу оператор Игорь Чепусов. Сашу я не знала вообще, но среди русской диаспоры в Нью-Йорке он был популярен, на улице с ним здоровались. Мы продолжили разговаривать уже втроем, я рассказала, что учусь в академии и тоже снимаю телевизионные сюжеты. Гордон вскинул глаза: «Ну если так, снимите парочку для нас, мы сейчас без корреспондента...»
Потом он рассказывал, что заметил меня сразу, сакраментальная фраза «это она», которую он произнес, поднялась откуда-то изнутри.
Поэтому он очень переживал, когда увидел, что я заговорила с Чепусовым — тот был любителем отпускать скабрезные шуточки. И Гордон рванул к нам, чтобы как-то меня оградить...
Уезжая, из окна машины заметила Сашу. Он оглядывался по сторонам. Мы тогда как-то невнятно попрощались, и я поняла, что он, перебирая людей в толпе, ищет взглядом меня, не находит и от этого выглядит совершенно потерянным. Он тогда был похож не на взрослого, умудренного жизнью мужчину, а на мальчишку. Такие были у него глаза...
Я сделала два репортажа, потом предложила еще несколько тем, и в результате меня позвали работать в программу «Нью-Йорк, Нью-Йорк».
