Когда моя сестра забеременела в третий раз, она очень боялась оставить ребенка. Первый ее мальчик умер, второй – необычный ребенок, не такой, как все. Но я сказала ей: «Руся, рожай, даже не думай, я уверена, это девочка! Дочка будет тебе наградой за все, что ты пережила. Она — будущая твоя опора в жизни». Слава богу, Ира меня послушалась…
Так получилось, что в нашей семье все — творческие, музыкальные люди. Все, кто знает нашу маму, понимают, в кого удались ее девочки.
Мама Люда — всегда веселая, заводная, вечно с песнями, танцами, шутками и прибаутками. Вопроса не стояло, чем нам с Ирой заниматься. Конечно музыкой.
Помню, как мы с Ирой пели дуэтом украинские песни на семейных праздниках. Ира пела женские партии, а я… за «мужичка». Для пущей достоверности надевала отцовскую безрукавку, меховую шапку и пела басом. Я объявляла: «Выступает народная артистка Советского Союза Наташа Порывай и… сестричка Ира!»
Наверное, это звучало так убедительно, что родители с самого начала были уверены: в нашей семье только одна артистка — младшая Наташа. А старшая будет хорошим педагогом музыки.
Но главное, что в этом была уверена я!
С трех лет пела со сцены «Крейсер «Аврора» с большим детским хором. И ни капельки не боялась, наоборот, было видно, что мне это нравится. В школе вела все утренники, пела песни, играла в театре. Ни о чем другом, кроме сцены, я и не мечтала…
Мы с сестрой с раннего детства были абсолютно разные, хотя обе по знаку зодиака Близнецы. Две противоположности, как пушкинские Татьяна и Ольга. Лед и пламень! Ира — высокая, стройная, вся в папу, а я — маленькая, вертлявая, вся в маму. Да и характеры у нас разные. Папа — мягкий, непробивной, лишний раз на рожон не полезет, деликатный, неконфликтный. И Ира такая же. Она жила по принципу «надо — значит надо!» Никогда ни с кем не ругалась, «сцепливалась» постоянно я.
Мое лидерство с юных лет очень ярко проявлялось.
А Ире всегда нравилось подчиняться. Наверное, поэтому она так любила пионерские лагеря. Иру родители отправляли туда на три летние смены. Для нее было счастьем вставать по горну, ходить строем, стоять в шеренге! Когда родители приезжали проведывать ее в выходные, она просила: «Не волнуйтесь, мне тут так хорошо, даже не приезжайте больше!»
А я была полной противоположностью. Я терпеть не могла жить по расписанию. Помню, как хитрила и умоляла родителей не отправлять меня в пионерский лагерь: «Я же маленькая. Пожалейте меня!»
По этой же причине и садик не любила. Помню, так изводила сердобольного папу горючими слезами по дороге, что он поворачивал у дверей садика и возвращался со мной обратно. А вот школа пришлась мне по душе, это была уже свобода: захотела — пришла, захотела — ушла.
Как мы такие разные получились?
Не знаю. Две сестры на одной территории — это постоянные разборки! Не знаю, как у других, но у нас было именно так. Я докладывала маме об Ириных «провинностях» регулярно и с превеликим удовольствием. Естественно, не только из вредности, но и преследуя меркантильные соображения. Ей приходилось меня, вредину, часто задабривать. А иногда я пускала в ход испытанный не раз шантаж: «Ах, ты мне не дала эту кофточку на дискотеку надеть, я накапаю маме!»
Наверное, все же пять лет разницы — это уже много. Были бы мы погодками, наверное, росли бы дружнее… Мама у нас была шустрая и раз в год обязательно на работе выбивала себе профсоюзную поездку за границу.
Мы с Ирой с нетерпением ждали маминых подарков, и не дай бог кому-то из нас доставалась лишняя юбка. Как-то привозит мама из Чехословакии нам футболки. Я подсчитываю их количество и тут же поднимаю крик: «А Ирке на две футболки больше!» Или однажды мама привезла мне из Польши модную «варенку». У Иры трагедия, она в слезы: «Наташке привезла «варенку», а мне — не то, что я хотела».
То, что мы с сестрой дрались, это естественно. В этом, по-моему, все дети одинаковые. Да по-другому и быть не могло! В нашей малогабаритной «двушке» мы долгое время делили одну комнату на двоих. Двухэтажных кроватей тогда не делали, приходилось спать с Иркой на обыкновенном раскладном диване «валетиком». А утром начинались разборки: кто кому ночью ногой въехал.
