Маленькой я все время придумывала и записывала истории. Папа даже хотел выпустить что-то вроде сборника, но потом, видно, перехотел. Уехал. А вскоре и я покончила со сказками.
Каждое наше с Машей лето начиналось одинаково. Родители выбирали день, мы садились в папину машину и ехали на Икшу, в Дом творчества, где у нашей семьи имелась крохотная квартирка на первом этаже.
Папа всегда водил машину очень аккуратно и до неприличного медленно — шестьдесят километров мы преодолевали часа за два с половиной. Дома за городом у нас никогда не было, поэтому сезонное переселение на Икшу считалось эдаким церемониальным выездом на дачу. Родители уезжали в Москву, а мы с младшей сестрой Машей, попугаем Кешей и бабушкой оставались, и начиналось лето!
Конечно, никакими детьми знаменитостей мы себя не ощущали. Потому что трудно себя таковыми ощутить в месте, где по длинным коридорам неспешно прогуливается легендарный Николай Крючков, обаятельно улыбается Иннокентий Смоктуновский, а знаменитый Эмиль Брагинский кричит из своего окна: «Что же это такое?! Сколько можно галдеть?» Эмиль Вениаминович постоянно нас ругал, мы его побаивались.
Это сейчас я понимаю, что мы действительно очень мешали знаменитому сценаристу писать что-то вроде «Гаража» или «Вокзала для двоих». Но тогда утихомирить нас не мог никто. Детей в Доме творчества собиралось удивительно много — человек двадцать. И взрослым «творить» было весьма проблематично. Помню только один случай, когда мы ненадолго затихли. Кто-то из взрослых, устав от наших визгов и криков, предложил нам сыграть в очень спокойную «игру в бутылочку», при этом объяснив как. Мы закрылись в банкетном зале и полностью погрузились в происходящее… Именно на Икше мы с сестрой научились, например, играть в карты, но делали это тайно, так как родители всегда были против азартных игр. Пожалуй, все главные воспоминания детства да и юности связаны с этим волшебным местом.
Чего стоила идея поехать в соседний пансионат «Жемчужина» на велосипедах и представиться иностранцами! Мы знакомились с людьми, в основном с детьми, и говорили с бешеным акцентом: «Тобрий ден, как называть ето мэсто?» И страшно балдели от того, что, как нам казалось, получалось убедительно.
Мы катались на лодках по водохранилищу, смотрели кино в той же «Жемчужине». Первые влюбленности, первые обиды, костры, ночные гуляния... Мы выросли там! Обожали играть в колдунчики и в игру, которая существовала только на Икше, — повстана, от слова повстанцы. Основными придумщиками и заводилами были, насколько помню, Ваня Панфилов, Степа Токарев и Катя Крючкова.
Удивительно, но, проживая в одном городе, в Москве мы не встречались.
Всегда ждали лета и поездку на нашу любимую дачу, где компания собиралась в полном составе. Чрезвычайно занятые родители, постоянно снимающие и снимающиеся, приезжали на выходные. Я прекрасно помню, как вечером в воскресенье папина машина брала курс на Москву, а мы с Машей ехали следом на велосипедах и махали им …
Мои родители очень разные. Сейчас даже не могу понять, как они ухитрялись жить вместе. В каких-то реакциях почти антиподы. И все-таки какая удача для обоих — встретиться!
Мама никогда не хотела быть актрисой. Она занималась стрельбой из лука и стала мастером спорта. Ее спортивный инвентарь до сих пор хранится дома. Нам с сестрой мама представлялась эдаким Робин Гудом с луком и стрелами за спиной. Надо отметить, что ее меткость передалась всем нам по наследству — мы никогда не выходим из тира с пустыми руками.
И вот однажды, как в сказке, молоденькая Вера Глаголева пришла на киностудию к подруге.
