Она ничего не видела перед собой, словно глаза застилал туман. Во дворе Дину втолкнули в черную машину. Через какое-то время, с визгом затормозив, машина остановилась, и офицеру пришлось выволакивать намертво вцепившуюся в сиденье девушку. Она очутилась на пустынной улице, а офицер, грубо схватив ее за руку, буквально втолкнул в какую-то дверь. Оглушенная, потрясенная Дина Верни вдруг обнаружила, что она попала... в ресторан. И тут ее окликнул знакомый, очень знакомый мягкий голос:
— Диди!
Ясно, что она спит, но какой четкий и яркий сон: за столиком сидят Майоль с Арно Брекером, перед ними блюдо с устрицами...
— Диди! Ты не узнаешь меня? — Майоль тормошит ее, обнимает, трясет за плечи. — Ты свободна, тебя освободили! Вот благодаря ему, — у Майоля срывается голос, и тут Дина замечает, что он сам близок к обмороку.
— Спасибо, Арно. Я тебя не забуду, — с усилием произносит Майоль и пожимает руку поднявшемуся с места Брекеру.
Когда он ушел, Дина и Майоль, вцепившись друг в друга, словно проверяли, настоящие они или это только сон. А потом принялись плакать, причем Дина дрожала всем телом и рыдала так, что ее начало рвать, выворачивая наизнанку внутренности.
Позднее она, конечно, узнала, как произошло это чудо — ее освобождение из гестапо. Несмотря на их ссору, каким-то образом Майоль проведал, что Дину арестовали, и впал в совершенно неописуемое отчаяние; впервые в жизни он даже поколотил свою жену Клотильду, выразившую недвусмысленную радость по поводу исчезновения Дины.
Зная, что у Арно Брекера имеются связи на самом верху, Майоль написал ему письмо, умоляя спасти Верни. В своих воспоминаниях Брекер потом напишет, что сразу понял: тут не только интерес художника, оставшегося без модели: «Это были письма любящего мужчины, личная жизнь которого разрушена до основания».
И скульптор фюрера сделал невозможное: связался с шефом гестапо, генералом Мюллером, и добился-таки его разрешения освободить Дину Верни втайне от французского гестапо. Дина и Майоль провели несколько счастливых месяцев в Баньюльсе — на этот раз художник поселил ее в собственном доме и не отпускал от себя ни на шаг.
Он спешил закончить свою главную скульптуру с Диной — «Гармония». Мадам Клотильда, увидев воскресшую Дину, сначала перекрестилась, словно та привидение, потом в сердцах плюнула в ее сторону. Арно Брекер позднее обнародовал адресованное ему письмо Клотильды Майоль: «С тех пор как Дина исчезла, я сплю спокойно. Слышала обрывки разговора Майоля с кем-то, будто бы вы должны вернуть Дину. Ничего не предпринимайте, чтобы ее спасти!»
— …Дина, не езди сегодня в Париж, у меня плохое предчувствие! — попросил Майоль в сентябре 1944 года.
— Опять твои предчувствия! Боишься, что меня снова арестуют? — засмеялась Дина.
К счастью, Париж был уже освобожден, и не имелось решительно никаких оснований для волнения. Но почему-то Майоль упорствовал, даже спрятал Динины туфли — он иногда так шутил, когда не хотел, чтобы она уходила. Дина, недолго думая, влезла в огромные туфлищи мадам, насовав в носы бумаги, и все-таки отправилась. Она чудесно провела в Париже время, встретилась со старинным другом Сержем Полякофф, они даже спели что-то вместе в ресторанчике, где тот работал. Вернувшись в Баньюльс, Дина зашла в привокзальный буфет купить воды, и тут знакомая буфетчица внезапно вымолвила:
— Мои соболезнования, мадемуазель...
В больницу, где скончался Майоль, так и не дождавшись ее, Дина опоздала... Накануне, 24 сентября 1944 года, 83-летний художник попал в автокатастрофу — поехал к своему другу Раулю Дюфи, и на его «Ситроен» рухнуло дерево.
Два дня он пробыл в больнице — врачи пытались его спасти; говорить Майоль не мог, только водил по бумаге одеревеневшими пальцами. Дине отдали эти каракули, на листке было выведено, словно рукой ребенка: «Прощай, Диди»…
…Вскоре до Дины дошли слухи, что это была никакая не автокатастрофа, а подстроенное убийство — на машину Майоля обрушили заранее подпиленное дерево. В те месяцы по всей Франции прокатилась волна убийств: члены Сопротивления мстили тем, кого считали коллаборационистами. Поздно было доказывать, что Майоль коллаборационистом не был, потому что никого не предал, а ее — активистку Сопротивления — чудом спас. Позднее Дину вызовут в префектуру, и она сделает все, что в ее силах, чтобы спасти от Нюрнбергского процесса скульптора Арно Брекера: выяснится, что он вытащил из гестапо не только ее.
Завещание, оставленное Майолем, потрясло Дину: все свои картины и скульптуры, все свое творчество до последнего карандашного наброска он оставил ей.
Семье досталась лишь весьма скромная недвижимость. В 25 лет нищая и все потерявшая Дина Верни в одночасье сделалась очень богатой. Родных больше рядом не было: ее родители погибли в Освенциме; с мужем Саша Верни они окончательно расстались. Кстати, он стал выдающимся оператором и снял такие шедевры, как «Хиросима — любовь моя», «Дневная красавица», «В прошлом году в Мариенбаде».
Всю дальнейшую жизнь Дины определил Майоль, который словно невидимо управлял ее судьбой.
