Домой она вернулась встревоженная: «Там в машине Леша, его мать и какой-то бугай!» Вскоре Леша стал звонить в дверь, и я услышала, как он кому-то сказал: «Первый план не прошел. Перейдем ко второму варианту». Но я по наивности не придала значения этой фразе.
Панину я уже не верила. Поэтому вызвала милицию, зафиксировала факт появления Алексея у нашей квартиры. Вечером он позвонил. Это был словно другой человек — кроткий, раскаявшийся: «Юля, давай все решим мирно. В конце концов, у нас дочь. Обсудим все в кафе? И возьми с собой Нюсю, я хочу ее увидеть». Лешины слова упали на благодатную почву: ради Нюси я была готова прекратить вражду...
Но забыла, как виртуозно Панин умеет манипулировать всеми вокруг.
Я усадила Нюсю в коляску, и мы отправились на свидание к папе. Поужинали, мирно поговорили с Алексеем о будущем нашей дочки. Все было на редкость спокойно. Потом Нюсе понадобилось поменять подгузник, и мы пошли с Лешей в туалет. Я переодела ее в сухую одежду, отдала отцу и сказала: «Вы идите, а я сейчас вымою руки и вас догоню». Когда вышла, за столиком никого не было. Как мне потом сказали, Панин с нашей девочкой сел в машину и уехал.
Я бросилась ему звонить. Телефон долго молчал, наконец Леша ответил: «Я по-прежнему хочу все наладить. Приезжай в Москву, все обсудим!» Естественно, я помчалась за билетом. Но, увы, договориться у нас не получилось.
Юристы, которых нанял Панин, так составили мировое соглашение, что я могла бы лишь изредка навещать ребенка, проживающего у отца. На это я пойти не могла, поэтому отказалась подписывать сомнительные бумаги. Панин тогда сказал мне: «Пока не подпишешь, не увидишь дочь!» Позже мой адвокат, прочитав исковое заявление Панина, сказал: «Юля, он планировал ваше уничтожение давно!» Но сама я лишь некоторое время спустя полностью осознала весь ужас и беспощадность объявленной мне войны.
Я знала, что Нюся находится во Владимирской области, в деревне. Туда я и отправилась, взяв с собой съемочную группу, которая предложила помощь в освобождении ребенка в обмен на мое интервью. Поскольку больше помощи мне было ждать не от кого, я согласилась.
Алексей оставил Нюсю своей родственнице. Она, как видно, не ожидала, что за девочкой может кто-то приехать. Поэтому наше появление ее огорошило. Я быстро схватила Нюсю и бросилась к машине. Но у первого же поста ДПС нас уже ждал Алексей. Я слышала, как Панин сказал милиционеру: «Она сумасшедшая, у нее мой ребенок. Нам нужно продержать их здесь как можно дольше, до последнего поезда, чтобы они не смогли уехать в Петербург».
Журналистка, которая нас сопровождала, позвонила руководителю программы и попросила помочь. На наше счастье, он приехал немедленно, позвонил кому-то, и нас отпустили. Панин всю дорогу ехал за нами, причем не отставал ни на сантиметр. На поезд мы не успели. Ночевали в гостинице. В панике я забаррикадировала дверь столами, стульями.
Мы не выходили из номера, детское питание нам приносили журналисты.
Я была на грани безумия. Казалось, весь мир ополчился против меня. Неужели никто не в силах прекратить этот кошмар?! Я схватила листок бумаги и села писать письмо: «Дорогой господин президент! Меня зовут Юдинцева Юля, я мать девятимесячной Анны. Отцом ребенка, с которым я не состояла в браке, является известный российский актер и дебошир Алексей Панин. Он хочет навсегда разлучить меня с дочерью. Единственное, чего я хочу, это быть со своим ребенком и уехать домой». На следующее утро бросила это письмо в почтовый ящик…
Я очень благодарна журналистам, которые приняли в нас с дочерью такое горячее участие. Позже эти же люди помогли мне устроиться в Петербурге в кризисный центр, где скрываются женщины, преследуемые мужьями...
