Алексей тут же ушел с телефоном в ванную. Поговорил и стал куда-то собираться. «Леша, — спрашиваю, — ты куда? Ведь три часа ночи!» — «Я ненадолго. Женщине нужно помочь». Помылся, побрился, надушился и ушел. Вернулся через два часа и заорал с порога: «Ну, что смотришь?! А ты кому помогла в своей жизни?» Я увидела в его глазах такую ненависть, будто он смотрел на лютого врага.
Я все меньше узнавала прежнего Лешу. Где его обаятельная широкая улыбка, где ласково глядевшие исподлобья глаза? Я пыталась как-то его образумить, поговорить. Но однажды услышала в ответ: «Будешь рыпаться — закопают в Красногорске, никто не найдет!» После этой фразы я стала его опасаться.
И не заметила, как мы с дочкой оказались в настоящем плену. Уехать домой я не могла: боялась угроз Панина. Жилья своего в Москве не было. Получалось — деваться нам некуда и ждать помощи не от кого. Я не успела отойти от послеродовой депрессии, как навалились новые переживания... Порой целыми днями не могла успокоиться, слезы текли рекой. Ночью не могла уснуть. Вскоре я поняла, что справиться с собой не могу, и попросила Панина о помощи: «Леша, мне нужен врач, пусть пропишет успокоительное». Он откликнулся сразу, сказал, что у него есть знакомый в психиатрической клинике. Я и не подозревала, что Леша готовит мне ловушку. В последний момент, правда, заподозрила неладное, хотела отказаться от госпитализации. Но Панин заявил, что уже обо всем договорился: «Либо поедешь в больницу, либо я заберу у тебя ребенка, а ты отправишься на все четыре стороны!»
Впервые он решился шантажировать меня ребенком. И я всерьез испугалась. Мы поехали в больницу, и я собственноручно написала заявление: мол, прошу меня госпитализировать и т. д. Меня поместили в платное санаторное отделение при психиатрической клинике. Все лечение заключалось в том, что каждый день мне выдавали антидепрессанты, а на выходные отпускали домой... Зато у Панина появился документ — справка о том, что его гражданская жена лечилась в психушке... Думаю, он уже тогда задумал отобрать у меня Нюсю и запасался козырями, которые готовился при необходимости пустить в ход.
Однажды приезжаю домой. Алексей, как всегда, на съемках. В прихожей висела его куртка. Каюсь, я полезла в его карман и нашла презервативы.
Сомнений не осталось: Леша мне изменяет. И хотя я давно об этом догадывалась, была потрясена, когда мои подозрения оправдались. Не помня себя, я схватила телефон, стала звонить Леше, кричала в трубку, что жить так больше не могу. Он сказал в ответ что-то обидное. Когда вечером он вернулся домой, я устроила скандал. Вот тогда и поняла, какой козырь дала ему в руки, согласившись лечь в клинику: он сразу же позвонил и вызвал бригаду санитаров. Приехали ребята, сели что-то писать, потом спросили у меня: «В больницу поедем?» Я ответила: «Нет, со мной все в порядке…»
Я и в самом деле постаралась успокоиться. Впереди был Новый год, и я загадала: «Верю, что все будет по-другому. Все гадкое останется в старом году. Мы поженимся, Нюся научится говорить, будет бегать…» Видит бог, я искренне верила, что мы с Лешей сможем в мире и согласии растить нашу дочь.
Но эти мечты так и остались мечтами...
Вскоре после Нового года Панин заявил, что ему трудно оплачивать загородный дом, поэтому мы переезжаем в московскую квартиру. В пустой «однушке», кроме старой раскладушки, не было ничего. Сам он тут жить не собирался. Это был «карцер» для меня. Нюсю Алексей увез к своей маме, а мне сказал: «Поживи одна, приведи нервы в порядок». Через некоторое время приехала моя мама. Увидела несчастную дочь с темными кругами под глазами и заплакала. Потом сказала: «Хватит тянуть резину! Так больше продолжаться не может. Нужно забрать Нюсю и ехать домой». Мы стали потихоньку готовиться к побегу: собирали вещи, которыми я обросла за несколько лет жизни в Москве, отправляли их в Петербург.
Но главной проблемой было забрать Нюсю.
Дочь мне категорически не давали. Я звонила Лешиной матери, просила разрешения повидаться с ребенком. Но всякий раз слышала в ответ: «Не надо сюда приезжать!» И тогда я решилась похитить собственную дочь.
Добилась того, что мне позволили погулять с Нюсей на детской площадке, а друзья, с которыми я договорилась, заранее подъехали к дому Панина на огромном джипе. Заднее сиденье переоборудовали специально для того, чтобы Нюсе было удобно в дороге. В машине был небольшой холодильник, набитый бутылочками с детским питанием. Мы благополучно добрались до Петербурга. А буквально на следующий день примчался Панин. Позвонил с мобильного: «Я хочу видеть Нюсю!»
Зная уже, на какие каверзы способен Леша, я выслала на разведку маму.
