Бабушка в такие минуты всегда вставала на защиту невестки и говорила сыну: «Это ты сейчас отсюда уедешь, а она останется. Микочка, пойдем!»
Когда дядя Леша расходился с первой женой, Ирой, бабушка ей сказала: «Ты — моя любимая девочка! И что бы ни происходило, навсегда останешься в этом доме!» Так и было: Ирочка с дочкой Надей часто бывали на Ордынке. Мало того, когда мама снова вышла замуж, она приходила на Ордынку вместе с Игорем Старыгиным. А там, между прочим, жил папа с новой женой.
— Высокие отношения! А как родители познакомились?
— Мама — настоящая питерская барышня, Мика Киселева. Когда папа учился на четвертом курсе театрального вуза, а мама на первом, у них начался роман.
У мамы была удивительно тонкая талия — сорок сантиметров! Однажды папа нарисовал маму и поставил вместо талии точку. Рисунок подписал так: «Больше, Мика, не расти. Будешь, Мика, травести!» Она, между прочим, всю жизнь и проработала в ТЮЗе.
Когда родители поженились, дед купил им в своем дворе на Ордынке полдома. Звучит, конечно, солидно, но на самом деле это была бывшая конюшня: две небольшие комнатки, огромная кухня и глубокий погреб, где мама хранила банки с солеными огурцами и вареньем. В маленьком полисаднике росли яблоня и вишня. И это в центре Москвы!
— А почему родители развелись, когда тебе и года не исполнилось?
— Мало того что я родилась недоношенной, но еще и с врожденной фибромой легких. Стоило меня положить в кроватку, как я начинала задыхаться. Врачи говорили маме: «Не выживет. Не надейтесь. Нужна операция». Я весила всего девятьсот граммов и умещалась у папы на ладони. От страшной операции меня спас один старый педиатр: «Не трогайте ее! Под ножом сразу же помрет». И меня до восьми месяцев носили на руках, держа вертикально, — и день, и ночь. Позже папа пошутил: «Надо было прибить к стенке большой гвоздь, повесить детский конверт и вставлять тебя туда!»
Не знаю, трудности виноваты или что-то еще, но родители, выходив меня, разошлись, когда мне было восемь месяцев. Папа вернулся к деду и бабушке, которые жили через двор, а мы с мамой и старшей сестрой остались в домике.
— А как отнеслись домашние к новому «зятю»?
— Бабушка обожала Гошу и строго говорила: «Ничего не хочу о нем слышать плохого.
Он такой красавец!» Они частенько сиживали вечерами вдвоем и попивали коньячок.
Закулисный запах ТЮЗа — это запах моего детства. Гоша с мамой играли в одном спектакле «Зайка-Зазнайка»: он — Зайку-Зазнайку, она — Мать Зайчиху. Я видела этот спектакль сотни раз и все время, сидя во втором ряду, громко шептала: «Гоша, не ходи туда, там волк!»
Помню, в ТЮЗе поставили «Трех мушкетеров» с песнями Максима Дунаевского, которые потом перекочевали в фильм. Гоша в спектакле играл рядового мушкетера, а мама — Анну Австрийскую.
Мы с сестрой Нинкой выучили наизусть все песни и распевали их на два голоса. Кто бы мог тогда подумать, что через много лет я сыграю Арамиса в новогоднем фильме «Три мушкетера» с Писанкой-Портосом и Свиридовой-Атосом?
Тридцать лет назад, после того как Гоша появился на экране в роли Арамиса, ему не давали проходу влюбленные барышни. Они день и ночь торчали в нашем дворе. А поскольку жили мы на первом этаже, приходилось даже строить баррикады: девушки нагло лезли в окна. Однажды Гоша не выдержал, схватил швабру и погнался за одной особенно назойливой поклонницей: «Иди отсюда! Как дам сейчас по заднице шваброй!..»
Увы, «мушкетерская» слава в итоге и развела маму с Гошей.
Появилось много соблазнов, и ему захотелось свободы…
— Наверное, в тот момент твой отчим был не менее популярен, чем дядя — Алексей Баталов...
— Дядя Леша — очень скромный и интеллигентный человек. Он рано стал знаменитым, но очень стеснялся своей известности. Даже вывести дочку в зоопарк для него было проблемой, потому что немедленно налетала толпа и образовывалась очередь за автографами. От смущения он тут же терялся...
Когда я была маленькой, дядя Леша обучал меня хорошим манерам: за столом прямо держать спину, управляться с ножом и вилкой. При этом он красиво расставлял приборы, украшал цветами стол — словом, создавал атмосферу.
