— Какие отношения были у ваших родителей? Они были для вас примером?
— Папа боготворил маму. Гармоничные отношения были, он всегда относился к ней очень бережно. Она была очаровательной тихой женщиной, учительницей начальных классов. Но ее внутренний стержень был очень крепок. Учиться к себе она не взяла ни меня, ни брата. Принципиально не хотела. И я понимаю теперь, что правильно делала. Ваши недостатки лучше увидят другие. Учитесь хорошо самостоятельно, без каких-либо поблажек и скидок.
— Как воспитывали вас? С детства приучали к труду?
— Да, конечно. У нас хозяйство немаленькое было: корова, овцы, свиньи, куры. Вода — в колодце, иди натаскай, чтобы жбаны были наполнены. Дрова уложи так, чтобы поленце одно к одному. Глиной помажь полы, чтобы блестели. Половичок запылился — так пойди постирай на речку. А тяжелые эти половики — вязанные из лоскутков. Но ничего, идешь и стираешь. И чтобы во всем доме были чистота, красота и порядок. А еще сад...
— Вас наказывали в детстве?
— Еще как!
— Папа или мама?
— Папа, конечно. И довольно жестко: и ремнем, и кнутом, и в углу стояла. Правда, было за что. То ворота дегтем завучу нашей школы намажу, то провода подрежу... В нашем саду своих фруктов было полно, но в колхозном-то саду через дорогу — «лучше». И вот мы с пацанами бегом по этому саду «собирать урожай». Майки оттянем и, как в мешок, яблоки кидаем. А сторож нас застукал и пальнул из ружья солью, попал в меня. Я ору, бегу, собака сторожевая за мной. Деваться некуда, я — на дерево. И вот подбегает сторож — соседский дядька, узнает меня и говорит: «Надька, ну как тебе не стыдно, ведь я же отцу скажу. У тебя же в своем саду яблоки хорошие!» — «Нет, здесь лучше!» — причитаю я. Слезаю: «Заберите яблоки. Только не говорите папе». — «Папе-то я не скажу. Но и яблоки не возьму. Куда я их дену? Ты же их уже сорвала. Неси домой». — «Спасибо, — кричу я, — я с парнями поделюсь». Но прошло время, и он между делом проговорился папе: «А Надька-то была в нашем колхозном саду...» Папа приходит домой: «А ну-ка иди сюда! Ты чего там натворила?!»
— А вы с сыном были ласковы в детстве или строги? Вы понимали, что ему папы не хватает?
— Папа-то у него был, пусть и гостевой. И я никогда не препятствовала их общению. Неправильно разлучать мальчика с отцом. Он растет и должен иметь пример мужика перед глазами. Хотя в нашем частном случае моя хватка была гораздо сильнее. Так уж получилось, что Данилу в детстве преследовали неудачи. Но потом я поняла, что по факту это они не его, а меня преследовали. Тяжело жить творческой жизнью и заниматься семьей в одиночку, без особой поддержки. Поэтому, когда Данила был маленьким, я его отвозила в Астрахань к своим родителям, а когда возвращалась за ним, поражалась, как он подрос. Мой папа хотя и перенес инсульт, но занимался с ним — очень любил внука. Забирая осенью сына в Москву, начинала его таскать за собой везде, чтобы компенсировать пробелы в общении. Как могла, так за ним и ухаживала. Сколько было любви, столько и отдавала. Всегда болезненно воспринимала, когда ему в школе делали какие-то замечания. Помню, как его чуть не отвадила от любимого предмета учительница истории. Приходит Данила домой, плачет. Я спрашиваю: «Что случилось, сынок?» — «Представляешь, мама, я лучше всех знал этот урок, мог все наизусть рассказать от буковки до буковки и на карте показать...» А учительница из раза в раз ему говорила: «Садись, ты плохо подготовлен». И в конечном итоге, когда я была на гастролях и папа его тоже был в отъезде, сын взял и сам перевелся в другую школу.
— Надежда Георгиевна, а вы сына своим волевым характером не подавляли?
— Нет. Я ему ничего не запрещала. Например, он любил животных. Так у нас и рыбки были дома, и мыши, которых он дрессировал — они лазали по канатам, и собака была — кокер-спаниель американский по кличке Марсель. И на пианино он играл — сам захотел! Потом сам решил — и бросил. А знаешь, как хорошо играл! А учился с моих пальцев.
— Это как? Запоминал, как вы играете?
— Да, моментально. Я говорила: «Ты на ноты посмотри, я сейчас уберу пальцы». А он: «Нет, сыграй еще раз». И тут же повторял. Играет, ногой пристукивает, а мышка под этот такт ползет по веревке до конечного этапа, с которого скатывается в коробку. А я стою в дверном проеме и наблюдаю за этой идиллией. Даня талантливый. Учительница даже приходила из музыкальной школы и говорила: «Надежда, парень-то способный очень. Чего же он так равнодушно относится к музыке?» А откуда же я знаю, чего он так относится?
