Сергей Рябов: Я на днях узнал, кто заказчик всех этих желтых статей. Причем информация мне сама в руки пришла. К сожалению, недоброжелатели некоторых своих целей этими публикациями добились. Все эти сплетни повредили работе и репутации. И общественный резонанс был большой. Многие люди поверили. Я регулярно слышу, как на гастролях или на съемках кто-нибудь перешептывается у нас за спиной: «Посмотри, вот он!»
У нас ведь как? Если два человека противоположного пола друг с другом открыты, честны и у них доверительные, искренние, добрые отношения, то к этому набору эпитетов обязательно приписывается еще какой-нибудь — контрастный. Либо люди от зависти начинают выдумывать, либо от собственных комплексов. Иногда возникает вопрос: а что, в современном мире абсолютно не осталось места дружбе, доверию, пониманию, уважению между мужчиной и женщиной? При этом все знают о прекрасном, хоть и гражданском, браке Надежды Георгиевны и Евгения Гора. Оба подчеркивают, что их отношения продолжаются. Но СМИ все равно пишут о том, что они расстались, а мы сошлись. Я понимаю, для чего и кому это нужно, выгодно — я же не наивный. Но подчеркну: ни одно уважаемое издание и ни один авторитетный журналист не заикнулись об этом. За что им спасибо!
— А сколько эта травля уже длится, год, полтора?
Сергей Рябов: Травля в СМИ уже третий год длится, а с Надеждой Георгиевной мы работаем почти четыре года. И будем работать, создавать новые проекты и продвигать русскую культуру, несмотря ни на что!
Надежда Бабкина: Да, у нас нет времени барахтаться в грязном белье и кому-то что-то объяснять и доказывать. Особенно если человек недалекий, или это его заработок, или его высшее достижение в журналистике — смешно сказать. У нас есть другие цели и другие задачи, поэтому мы перешагиваем это и идем дальше, не глядя под ноги, не комментируя...
Сергей Рябов: Потому и бесятся, что этим невозможно уничтожить ни меня, ни Бабкину, ни наши с ней отношения. Мы даже иной раз и посмеемся: «А ты видела новый заголовок?» — «Видела». — «Читала?» — «Читала». Посмеялись и пошли дальше.
— Сергей, поговорим о ваших совместных проектах. Помимо того, что вы замдиректора театра и PR-директор Надежды Бабкиной, вы являетесь и директором Всероссийского проекта «В Россию верим». Как родилась его идея?
Сергей Рябов: В конце августа 2022 года мы в рамках больших гастролей от Росконцерта оказались на территории ЛНР и ДНР, посетили Луганск, Мариуполь и Володарское. Мариуполь не был еще полностью разминирован, поэтому работать там было небезопасно. И нас отправили выступать в Володарское — поселок городского типа, что буквально в 15 минутах езды от этого города. И когда мы возвращались из той поездки, в автобусе царила гробовая тишина: все о чем-то своем думали, думали, думали...
Надежда Бабкина: Да, мы молчали, мы не общались друг с другом, только молчали. А когда приехали в отель, потихоньку стали разговаривать. Я предложила: «Давайте накатим по 50 грамм чего-нибудь...» Ну невозможно было просто находиться в этом состоянии, ком стоял в горле...
— Так что именно вас потрясло?
Сергей Рябов: Накануне поездки мы с Надеждой Георгиевной были на премьере фильма «Мариуполь. Русский город» в кинотеатре «Октябрь», который снимали Антон Красовский и RT. И то, что показывали там, нас потрясло. Сожженная филармония, разрушенный город, обездоленные люди... Ужас! А уже через неделю после увиденного у нас появилась возможность убедиться, так ли все на самом деле. В Мариуполе я попросил местного министра культуры сопроводить нас непосредственно внутрь здания разбомбленной филармонии. Подходим мы ко входу, а на том, что осталось от крыльца, сидит мужчина, опустив голову. Когда Надежда Георгиевна подошла к нему, попросив разрешения войти, он поднял на нее глаза и замер с открытым ртом: «Не может быть... Надя, это ты?!» Он встал, обнял ее и как зарыдал. Я впервые увидел, чтобы мужчина вот так горько рыдал. И он начал рассказывать историю, как остался один, как убили всю его семью. Дом его был разбит, он остался без кола, без двора, без работы, без семьи...
А к этой филармонии он приходит для того, чтобы помогать разбирать завалы, чтобы быть полезным, чтобы забыться... От здания осталась одна коробка, потому что прямо в зал, на сцену, прилетела ракета. Когда мы зашли внутрь, увидели почерневшую от копоти некогда красивейшую историческую (кажется, мраморную) лестницу. А зрительного зала нет — одна большая воронка. Я сам из Волгограда, знаю, что пережил наш город, мне с детства и родители, и учителя в школе много рассказывали о Сталинградской битве, о Великой Отечественной войне. Показывали фотографии, фильмы с кадрами разрушенного Сталинграда, я хорошо знаю сохранившийся после войны дом Павлова. Но сегодня, в ХХI веке, я не ожидал увидеть такое, как в Мариуполе.
