— Внутренне был готов?
— И внутренне, и внешне я был готов к выполнению этой работы. Без преувеличения, вижу в этом логику. Я не знаю почему, но меня по жизни ведет тот самый ангел-хранитель. Я его чувствую. Мне, например, не нужно доказывать существование Бога, мне не нужен для этого поп.
— Приглашение сняться в легендарном фильме про Джеймса Бонда разделило твою творческую жизнь на до и после?
— Конечно. Тем более что до этого момента, откровенно говоря, ничего особенного в ней и не происходило.
— И что же, любопытно, случилось после того, как фильм бондианы «Умри, но не сейчас» с твоим участием вышел на экран?
— Ты спрашиваешь, что случилось? Да меня будто на подкидной доске подбросило выше крыши! Я стал всем интересен: режиссерам, коллегам, журналистам. Меня стали приглашать на съемки, от журналистов, желающих взять интервью, как у нас, так и за рубежом, вообще отбоя не было, я их раздавал всем по кругу.
— Послушай, а ведь, возвратившись из Америки, ты не сидел без дела, а создал в Москве свой театр, весьма успешный, под названием «Фабрика театральных событий»?
— Да, вернувшись в Россию, я опять словил Провидение, очень быстро нашел возможность воплотить театральный проект, о котором мечтал несколько лет.
У нас не было конкретного здания, это был антрепризный театр. Впрочем, у нас много зданий, на которых написано «театр», а на самом деле то, что происходит внутри, на их сценах, очень далеко от этого высокого слова.
Современное искусство, по-моему, за редким исключением бессмысленно, беспощадно, является жуткой, отвратительной мерзостью, которая выдается за нечто уникальное. Идет, что называется, подмена понятий. Театром, извиняюсь, называют сортир. Нет, сортиры людям тоже нужны, но зачем на них вешать вывеску «театр»?
— Но ведь считается, что публика — дура, все, мол, проглотит, нет?
— Нет, для меня публика — не дура. Да, все зрители разные, с разным знанием и пониманием искусства, с разным образованием, но я никогда их не назову дураками. Просто публику часто обманывают, ее дурят. А ведь наша задача — так, во всяком случае, меня учили в Школе-студии МХАТ — сеять разумное, доброе, вечное, внедрять все это в души. Именно это я без конца говорю, кричу своим студентам: «Вы работаете на территории человеческих душ!»
