— Что вспоминаете про съемки в громких сериалах: «Раневская», «Динозавр», «Людмила Гурченко», «Марьина Роща», «Молодежка»?
— На «Раневской» у меня был один съемочный день, я сыграла актрису Ольгу Садовскую, мне потом окружающие сказали: режиссер первый раз улыбнулся. Многие говорили, что у меня там классный эпизод, но я не видела.
Съемки «Динозавра» запомнились работой с Андреем Смирновым. Они с Александром Панкратовым-Черным играют бывших уголовников, воров, которые решили завязать с прошлым. А я — аферистку, наводчицу на богатые квартиры, которая снимала жилье напротив и в бинокль наблюдала за квартирой жертв, подготавливала ограбление. В общем, я там такая ушлая тетка. Андрей оказался крайне дотошным. Мы привыкли относиться к съемкам в сериалах так: выучили текст и в силу своих способностей что-то изобразили в кадре. А Смирнов подробно разбирал каждый эпизод. Репетировали мы с ним и Панкратовым много. Но это было в удовольствие.
В «Людмиле Гурченко» я сыграла Ангелину Иосифовну Степанову, сын которой — Александр Фадеев — был в свое время мужем Гурченко. Меня не сразу утвердили на роль, сначала предложили другого персонажа, какую-то родственницу Людмилы. Очень хорошо помню голос Степановой, не могу сказать, что я его копировала, но эту ее властную категоричность взяла за основу и донесла до зрителей.
В «Марьиной Роще» я играла соседку героя Александра Домогарова по коммуналке. С Сашей была смешная встреча. По сюжету мы стоим, а он, милиционер, дает нам указания, как мы должны себя вести, и перечисляет названия улиц. А одно особо сложное название ему не дается. Он произносит это слово, и у меня вырывается: «Чего?» Как же он раскололся, как стал смеяться, говорит: «А вы попробуйте сами его выговорить». Запомнила его милую реакцию, мне Домогаров очень нравится. Хорошо работалось и с режиссером Сашей Хваном. Только я не могу понять, почему второй сезон ставил уже не он, почему режиссера поменяли. Как мне кажется, наша коммуналка при Хване выглядела лучше, чем при другом режиссере.
Про «Молодежку» вспоминается только встреча с Сергеем Шакуровым, он играл моего мужа. Мы потом еще снимались в сериале «Пассажиры. Последняя любовь на Земле», лежали с ним голыми в ванне. Естественно, на съемках были не голыми, но зрители этого не заметят. Сергей — человек с характером. В хорошем настроении — чудо, в плохом — очень суровый, но сдержанный.
— Если партнер оказался человеком тяжелым, конфликтным, как в таком случае вы выходите из положения?
— Конфликтных ситуаций у меня с партнерами не возникало, не могу такого припомнить. Я занимаюсь своей профессией, стараюсь хорошо это делать и, как мне кажется, помогаю партнеру. Если он чего-то не умеет, то хоть чуть-чуть чему-то научится. Вот и все.
— До сих пор телеканалы показывают советский детектив «Лекарство против страха», где вы снимались вместе с Вячеславом Шалевичем, Александром Фатюшиным, Георгием Жженовым.
— У меня там одна сцена. Это был съемочный день в какой-то советской гостинице, мне сделали целый причесон, и я играла жену героя Шалевича, который оказывается преступником. Понимаете, он был Шалевич, а я — начинающая артистка. Я почему-то очень его стеснялась. Он выглядел неприветливо. Может быть, у него в тот день было плохое настроение. А потом многие артисты зависят от того, какого персонажа играют. Шалевич в данном случае играл отрицательного героя. И поэтому мне показалось, что он неразговорчивый, недоступный, держит дистанцию. Но вполне возможно, что это был не сам артист, а его персонаж. У нас не нашлось времени, чтобы пойти покурить, попить чаю. Наша встреча оказалась чисто рабочей. А с Сашей Фатюшиным мы после этих съемок подружились, он приходил к нам домой, очень приятный молодой человек.
— Какие впечатления остались от съемок в «Последней жертве», где режиссером был Петр Тодоровский?
— Петр Ефимович — чудо, и это выражалось во всем. Человечный, обаятельный, мягкий, с юмором, он был просто прелесть. С моими партнерами Михаилом Глузским и Леонидом Куравлевым я ничего не стеснялась и никого не боялась, они делали все, чтобы я не тряслась, не нервничала, мягко подсказывали, советовали, как лучше сыграть. Это сейчас: «Мотор, камера» — начали! И ни один мускул не дрогнет, ты начинаешь работать. А тогда: «Мотор, камера!» — и накрывает волнение. Мэтры старались вести себя так, чтобы «ребенок» не нервничал.
