— Как вам работалось в «Гоголь-центре»?
— Есть такая категория людей, которые недовольны всем все время. Поколение молодых актеров «Гоголь-центра» носило толстовки с надписью «Свобода». Я не в осуждение, просто не понимала, о какой свободе идет речь. Они не знали, что такое несвобода. Во времена моей молодости не было свободы, границы были закрыты. Мы завидовали тем, у кого была возможность ездить в другие страны. Мир посмотреть было нельзя. А для молодежи «Гоголь-центра» мир был открыт.
У нас был спектакль «Машина Мюллер», где голые персонажи танцевали на сцене. Меня это не раздражало. Мне вообще казалось, что самые красивые, значимые и осмысленные персонажи именно эти. Поэтому я не могу осуждать Кирилла Семеновича за какую-то откровенность, он использовал ее как прием, это было абсолютно оправданно. Другое дело, что никогда не принимала ругательств со сцены, они меня раздражали. Допустим, в «Обыкновенной истории» говорили: это херня, нет, это не херня, нет, херня... Я каждый раз, когда слышала, недоумевала: неужели нельзя без этого слова в таком произведении, как «Обыкновенная история», обойтись? Вы что, хотите понравиться категории зрителей, которая разговаривает на таком языке? Но эти люди в театр не ходят.
— Несмотря на то что Театр Гоголя по уровню популярности артистов сложно сравнить, к примеру, с МХТ, тем не менее здесь служили такие звезды, как Светлана Брагарник, Игорь Бочкин, Леонид Кулагин, работаете вы. А какой была атмосфера в труппе при разных режиссерах? Актерская профессия по определению конкурентная. Какие интриги плелись?
— В театре Кирилла Семеновича и Антона Юрьевича я этого категорически не наблюдала и не наблюдаю: никаких сплетен, никаких интриг, царит абсолютно здоровая, нормальная рабочая атмосфера. Сегодня выросло актерское поколение совсем другого порядка. Что касается театра Голубовского и Яшина, там были виноваты режиссеры, исповедовавшие принцип «Разделяй и властвуй». Для них интриги были в порядке вещей. Мы знали, что есть среди нас специальные артисты, которые ходили и стучали, кто что про кого сказал. Мне кажется, режиссеры это поощряли, чтобы оставаться у власти. Кириллу Семеновичу не требовалось бороться за власть, он был создателем своего театра. А Антону Юрьевичу, человеку высочайшей интеллигентности, мне кажется, абсолютно не до этого. Ему «не мешает» творить здоровая атмосфера в театре. Я вижу, как прекрасно все друг к другу относятся. Может быть, мне так кажется со стороны, потому что я человек другого поколения, я ни за что не борюсь.
— Цепляюсь за фразу «я ни за что не борюсь». А почему? Вы были всегда востребованы?
— Я на сегодняшний день ни за что не борюсь.
— Это понятно. А не на сегодняшний?
— Всю жизнь так. Может быть, я работала в таком театре, где просто не находилось артисток, которые могли бы сыграть подходившую мне роль. Яшин не очень-то меня жаловал, но я много играла в его постановках, потому что другой актрисы в труппе не было. Голубовский хорошо ко мне относился, хотя у него были свои фаворитки, но наивные девушки доставались мне. У Кирилла Семеновича я была задействована во многих названиях, но главных женских ролей в его спектаклях почти не было.
— Вы родились в семье военного, страшно далекой от театра. А еще семья была многодетной. Как вы попали в театральную студию при Дворце пионеров? Мама отвела?
— Думаю, что и в прошлой жизни, наверное, я была артисткой. Сколько себя помню, мечтала ею стать, хотя в детстве не собирала фотографии артистов, не думала о том, чтобы стать такой же знаменитой и красивой, как они. Но постоянно стремилась на сцену. Записалась в танцевальный кружок, когда была маленькой. Все дети тогда ходили в кружки. Но довольно быстро выяснилось, что с чувством ритма у меня не все в порядке. Понятное дело, если бы я проявила упорство, то наверняка танцевала бы замечательно, как и все остальные. Но меня приняли в группу, где все уже все умели, а я не умела ничего. И вскоре оттуда ушла. Занималась в секции художественной гимнастики, но там надо было прилагать титанические усилия, чтобы чего-то достичь. Поскольку две мои старшие сестры занимались художественной гимнастикой, я видела, как лихо они садятся на шпагат, а у меня ничего не получалось, отсутствовала та самая необходимая гибкость. Так что тоже бросила.
