Однако ни валютных счетов, ни вообще каких-либо сбережений не имел. Как ни странно, после смерти оставил долги — был должен существенную сумму нескольким людям. Кто-то из них от выплаты долга отказался, например Зураб Церетели, кому-то долги были возвращены.
— На что же он тратил немалые деньги, которые зарабатывал?
— На жизнь, на себя, на помощь друзьям. Например, последний крупный заработок — шесть тысяч рублей за пятидневные гастроли в Калининграде, в течение которых он дал в городе более двадцати концертов, отец отдал человеку, которому в тот момент они чрезвычайно были нужны. Вообще, с деньгами расставался достаточно легко, хотя зарабатывал их потом и кровью.
Лишь временами у него включалась практичная жилка, тогда он начинал что-то планировать. Таким образом приобрел кооператив на Грузинке. До этого — не странно ли для человека его популярности? — снимал квартиры, долгое время жил в двухкомнатной квартире вместе со своей мамой Ниной Максимовной, где, к слову, родились мы с братом Аркадием. Это была хрущевка — 22 полезных квадратных метра: две комнаты в пятиэтажке на четвертом этаже без лифта, в Черемушках. Дом не так давно снесли по реновации, построив на его месте современную многоэтажку. И Марина приезжала туда со своими детьми, они жили в этой «двушке» у бабушки до 1976 года, пока не появилась кооперативная квартира.
— Отец любил стильную одежду, пофорсить?
— Да, за этим следила Марина, чтобы он всегда хорошо выглядел. Отец аккуратно и дорого одевался, он любил кожаные и джинсовые куртки. Галстуки, пиджаки терпеть не мог. У него был лишь один пиджак, в котором он так ни разу нигде и не появился. Надел его как-то, собираясь в гости, но дошел в нем только до двери и тут же снял с себя этот ненавистный атрибут. В итоге пиджак этот так где-то и пропал. Был в гардеробе отца и один-единственный невероятно широкий галстук, который он нацепил, кажется, один раз, когда его снимало итальянское телевидение.
Бабушка рассказывала, что как-то он решил шутки ради выставить в квартире всю свою обувь, которая заняла несколько метров в коридоре. Разложив ее, он затем ходил вокруг этого обувного ряда и приговаривал: «Надо же, сколько у меня башмаков!» Отец ведь из поколения послевоенных детей, когда была нищета, когда люди донашивали одежду друг за другом. После его смерти, кстати, бабушка многое сберегла из вещей отца, вплоть до разных мелочей, все это сейчас хранится в Музее Высоцкого.
— Какие отношения у Высоцкого были с Евтушенко, Вознесенским?..
— Хорошие, но их нельзя было назвать друзьями. Во-первых, они были старше отца, а во-вторых, у всех были совершенно разные компании. Общение шло главным образом вокруг Таганки. И Евтушенко, и Вознесенский, и Окуджава входили в художественный совет театра. Все они относились к Высоцкому с уважением, но настоящим поэтом его считали только Окуджава и Ахмадулина.
— Может, завидовали?
— Нет, такого точно не было. У Вознесенского есть стихотворение «Оптимистический реквием». В 1971 году прошел слух, что Высоцкий умер. Вознесенский был не в Москве, но он сразу откликнулся, написав это стихотворение. Потом, понятно, выяснилось, что Высоцкий жив, а стихотворение осталось, оно заканчивается, кстати, так:
