— Считается, что бокал красного вина (не более), выпиваемый раз в день, улучшает работу кровеносных сосудов, это правда?
— Миф абсолютный. Даже не знаю, кто его придумал. Либо те, кто любит выпить, либо производители вина. От медика вы такого точно не услышите.
— Вы согласны, что старение, что бы ни говорили врачи об этом, по сути, процесс-загадка. Олег Павлович Табаков как-то заметил: «Каждый стареет со своей скоростью».
— Абсолютно точное выражение Олега Павловича, полностью под ним подписываюсь. Каждый человек — индивидуум и сам проживает свою жизнь, как бы он ни был похож на своих родителей. У каждого свои радости, свои страхи, у каждого свой путь в этой жизни.
— Что может вызвать у вас бессонницу?
— Бессонницу? Ее у меня не бывает. Сплю как младенец.
— Неужели всегда так?
— Знаете, как гласит пословица, лучшая подушка — чистая совесть. Я никому никогда не делал гадостей. Это я вам серьезно говорю. Именно это позволяет мне без тревог спать, вообще спокойно жить. К тому же я не злопамятен, хотя столько раз предпринимались попытки очернить меня, сколько злых языков распускали всякие слухи обо мне.
Расскажу вам лишь одну историю. Когда в 1994 году не стало Владимира Ивановича Бураковского, директора Института Бакулева, его возглавил я, и вот зашел однажды в кабинет Бураковского посмотреть оставшиеся после него бумаги. Этот кабинет, расположенный в здании института на Ленинском проспекте, мы не трогаем, называем его мемориальным. Так вот то, что я обнаружил в его столе, поразило меня невероятно. В правом отделении лежали какие-то записи, заметки Бураковского, а левое сверху донизу было забито анонимками на меня, со счета можно было сбиться от их количества!
Я, естественно, все сжег. Однако эта находка потрясла меня до глубины души. Бураковский, конечно, не мог дать хода всем этим кляузам. Ведь он очень хорошо меня знал, был у меня оппонентом на защите кандидатской диссертации, пригласил меня на работу к себе в институт, очень мне доверял, всегда ставил меня в пример. Когда мы вместе с ним и с другими коллегами получили Ленинскую премию за разработку и внедрение в клиническую практику метода гипербарической оксигенации, Владимир Иванович сказал мне потрясающе мудрые напутственные слова: «Лео, ты должен как можно скорее забыть о только что полученной Ленинской премии и думать уже о Государственной». Я внял совету Учителя и через десять лет вместе с товарищами-коллегами получил Государственную премию СССР за разработку и внедрение в клиническую практику методов диагностики и хирургического лечения тахиаритмии.
