— Пацан интересный, давай его учиться отдадим.
— Так у него нет среднего образования!
Я школу бросил после восьмого класса, надоело учиться, и пошел работать в таксомоторный парк.
Но Розов договорился и меня в виде исключения взяли в школу-студию при Центральном детском театре. Я ее и окончил. Дипломным спектаклем был «Фигаро» по Бомарше. Пошли мы с другом и однокурсником распределяться после окончания по театрам. Друга взяли в Таганку, где тогда работал Любимов, и он мне туда же прийти предлагал, но я отказался. Не нравилась мне Таганка. Пошел на Бронную, и меня Андрей Александрович Гончаров не только взял в театр, но даже главную роль сразу дал в пьесе Владимира Максимова «Жив человек». Месяца два я репетировал, а потом все уехали на гастроли в Ригу, а мне пришла повестка в армию. Я пытался руководству дозвониться, но не получилось. Про меня все забыли. А тут звонок из Театра Советской армии (видно, они как-то узнали, что парень есть у Гончарова талантливый, репетирует главную роль):
— Здравствуйте, товарищ Шакуров. Вам повестка пришла?
— Да.
— Хотите вместо действующей армии работать в Театре Советской армии и одновременно служить?
— Конечно.
– Приходите в понедельник к девяти утра в театр.
Я пришел. Леонид Хейфец репетировал там «Смерть Иоанна Грозного». Он мне дал роль Шута. Роль я сделал так, как хотел. Убрал голову, которую специально из папье-маше изготовили, чтобы артист ее пинал ногами. Я сказал: «Леонид Ефимович, это очень прямолинейно». Мне хотелось другого. Режиссер спросил: «А что ты предлагаешь?» И тогда я многое придумал. Например, когда шел царь, я колесом за ним следовал до трона. Мне легко, я же акробат. Сделал роль за неделю или полторы до выпуска. До этого ее полгода репетировал другой артист. У спектакля был успех, и мой Шут впечатлил людей. И когда Козинцев стал делать «Короля Лира», он Даля для роли Шута постриг как меня, он же видел наш спектакль, а я был просто солдатом стриженым.
Я, конечно, на сцене себя не ограничивал, хулиганил, задницу голую показывал на троне, когда приходил посол. Причем мне Леонид Ефимович говорил: «Театр Советской армии — это не Таганка, тут нельзя такие вещи делать. Ты чего? Меня выгонят». Ну, конечно, в итоге его выгнали... Но не из-за меня.
