— А отец?
— Он вообще не знал, чем я занимаюсь. Ему было неинтересно, у него своя жизнь. Он был охотником, у него в сарае во дворе жили 16 собак.
— Сыновей не приучал к этому делу?
— Нет, на охоту нас он не брал. Мы даже ружья ни разу в руках не держали. Он был очень замкнутый татарин. Его контузило, плохо слышал. И круг друзей у него свой — татары, с которыми он и общался. В центре Москвы их как раз было очень много — дворники, носильщики, точильщики металла, которые ходили по дворам. Отдельная каста. Отец, когда домой приходил, с нами не общался. Он и говорил-то по-русски не очень хорошо. А татарского языка никто в семье не знал, даже мать ни слова.
— Что свело вместе таких разных людей — вашу маму и отца?
— Не знаю. Они познакомились в Кашире. Мать была дочерью православного священника. И каким образом все у них происходило, я никогда не интересовался. Но четверых детей да в трудные годы точно в любви нарожали.
Жили очень хорошо, весело. Двор у нас был прекрасный, все друг друга любили, все друг друга подкармливали, все друг другу помогали. Если кто-то заболеет — лекарство, горчичники — все что угодно. Окна первых этажей были открыты. Двери не закрывались, у нас не было в дверях запора. В любое время могли прийти гости. Отец привозил с охоты кучу дичи, мать ее жарила, варила и сразу всех соседей звала. А еще патефон ставили и гуляли до ночи.
— Были какие-то предпосылки, что вы станете артистом?
— Боже упаси. У меня все в жизни случайно. Вот в пионерском лагере подошел ко мне пионервожатый, говорит:
— Слушай, ты такой подвижный, в футбол замечательно играешь, давай я тебя отведу в спортивную секцию.
Я говорю:
— Давай.
Вернулись в Москву, он меня взял за руку и отвел. Дальше я стал ездить сам на стадион Юных пионеров, метро «Динамо». И пошло, пошло. В 18 лет я уже стал самым молодым мастером спорта Советского Союза по акробатике.
Или театр, например. Когда я в школе учился, ко мне ребята подходят: «Слушай, ты же читаешь неплохо, давай в драмкружок, там какой-то мужик интересный, бывший артист». Я залез в этот кружок, мне понравилось. Начал валять дурака. Потом драмкружок перерос в Народный театр на Яузе. Туда совершенно случайно этот руководитель пригласил драматурга Виктора Розова на спектакль «Не было ни гроша, да вдруг алтын» по Островскому, где я играл Елесю. Розов говорит руководителю:
