Окна нашей кухни выходят на подъезд. Мама, когда была дома, залезала на подоконник и наблюдала за этой картиной. Как-то после того как «Волга» сменила «вольво», сказала с иронией: «Что-то ты, дочь, снижаешь планку!»
В 21 год я вышла замуж за младшего брата Катерины фон Гечмен-Вальдек. Через 3 года мы расстались. С отцом Насти мы не были официально расписаны. Но и его я считаю своим мужем, потому что жили вместе, планировали ребенка. Правда, будучи на шестом месяце беременности, я его выгнала. Не терплю предательства. И как-то быстро с этим смирилась. Жила на даче, пила пиво, как воду, и ела селедку.
Рожала очень тяжело, мне делали кесарево сечение. Мама лежала на скамейке под окнами роддома и ждала, когда я рожу. К ней периодически подходили медсестры и предлагали:
— Валентина Илларионовна, пойдемте к нам в ординаторскую, мы вас чаем угостим.
Но она отказывалась:
— Да мне и здесь хорошо.
Она первой взяла на руки новорожденную внучку. Когда девочку в первый раз принесли, я заплакала: она была копией биологического отца. Но со временем Настя стала похожа и на меня, и на бабушку. Дочь я назвала в честь своей бабушки Анастасией. Баба Тася умерла у меня на руках, когда мне исполнилось 20 лет. Мгновенно, оторвался тромб. Я сильно переживала, плакала. До сих пор вспоминаю ее с любовью...
Внучку мама, можно сказать, у меня вытребовала. Когда я ей позвонила и сказала: «Ну, ты дождалась!» — она тут же побежала покупать детскую кроватку.
Как-то мама меня спросила:
— Ты будешь Настю мне отдавать по выходным?
— Ну, хорошо, давай в воскресенье.
Мама тут же составила расписание на месяц вперед, куда они с внучкой будут ходить. Цирк, зоопарк, театр, магазин сладостей. И очень переживала, что я, увидев, что Настя не хочет от нее уходить, не приведу ее в следующий раз...
Конечно, мне приходилось тяжело. Как и когда-то маме, когда она осталась со мной одна. Я наняла няню, крутилась как могла, за 20 долларов ездила на озвучку, держа на руках маленькую дочку.
