Ну а Люсе все эти условности были непонятны. Главное — быть в центре внимания, выступать, а по-советски она при этом выглядит или не по-советски — какое это имеет значение? Помню, как она скучала на уроках, сидела как на иголках, не могла дождаться звонка на перемену. И вот — звонок. Люся хватает портфель и бежит в коридор, к пианино, а то и в актовый зал. Импровизирует, на ходу подбирая мелодии, которые накануне слышала в кино. Вокруг собираются девочки, смотрят на нее. Но Люся к этому и стремится, этого и хочет! Учительница математики Евдокия Семеновна сокрушалась:
— Ой, Гурченко, Гурченко, що з вас будэ?
А Люся взяла да и ответила:
— Да нужна мне ваша математика! Когда я стану актрисой, мне она не понадобится!
Об этом тогда вся школа говорила — так ведь не принято было с учителями разговаривать. В другой раз все обсуждали заносчивое поведение Люси, когда она, откусив по ошибке от чужого бублика, заявила рассерженной хозяйке: «Да ты еще будешь гордиться, что у тебя сама Гурченко надкусила бублик!» О том, что она действительно талантлива, можно было догадаться уже тогда. Помню, у нашей школьной подруги умер брат и Люся пришла выразить соболезнование их семье. Встала в дверях комнаты да как вдруг запоет! Родители умершего мальчика изумленно на нее посмотрели, сбежались соседи. Но почему-то после ее пения у всех стало легче на душе.
После «Карнавальной ночи» мы ее больше не видели
Я знала, что раз уж моя подруга мечтает стать актрисой, рано или поздно наши дорожки разойдутся. Но сколько можно было, мы дружили. Помню, как встречали у нее дома новый, 1953 год. На столе стояли компот, винегрет, картошка... Ни грамма спиртного! Курить никто из нас тогда даже не пробовал. Мы посидели, Люся нам спела, потом после двенадцати мы пошли во двор, на санках кататься. Вот и вся программа... А через полгода был наш выпускной. Платья на всех девочках были белые, как и положено. Только Люся явилась в ярко-зеленом, из китайского шелка, с красными бантами. И туфли красные — на них тоже банты, как у мушкетера. Это даже никого не удивило: уже тогда Люся вытворяла чудеса на швейной машинке, которую ей где-то раздобыли родители. Помню, когда на экраны вышел фильм «Молодая гвардия», у Гурченко чуть ли не на следующий день уже была юбка с оборками, как у Любки Шевцовой. Конечно, на выпускном вечере вопроса «Кем ты хочешь стать?» Люсе никто не задавал. Ответ был слишком очевиден. Причем на родной харьковский театральный институт Люся даже внимания не обращала. Только в Москву, во ВГИК! Собирали ее всем миром, с помощью всех родственников и знакомых. Особенно трудно было с наличными деньгами, но кое-как наскребли.
