В фильме появляется старинный трамвайчик, на котором начальник отдела Одесского УГРО Давид Гоцман гоняется за бандитами. Этот трамвай 1932 года выпуска привезли на съемки специально из Харькова. Мы долго снимали сцену с пианино. Его у кого-то из жителей одолжили. Грузчики таскали инструмент по лестнице несколько дублей. Причем надо было еще умудриться протиснуться мимо нас: тети Песи, Эммика и меня. Физически это было очень тяжело. На шестом дубле они зароптали: «Мы больше не понесем!»
Удивительно, что одесситы разрешили снимать фильм в их дворике: ведь они терпели неудобства от нашествия киношников. Их привычный распорядок жизни был нарушен. Кто-то рано уходил на работу, кто-то оставался дома. Как только раздавалась команда «Тишина! Мотор!», они дисциплинированно выключали свои телевизоры, надевали что-то нарядное, люрексное и усаживались как зрители на стульчики с «семачками». Во время перерыва могли принести попить водички актерам.
Весь двор операторская группа затянула каким-то парашютным шелком, из-за этого находящиеся внутри «шатра» были как в бане. И так сорок градусов, а тут вообще пустыня Сахара. И никто не сказал: «Что вы вытворяете, вообще?» Удивительные люди.
Один дядечка на втором этаже все время лежал в кровати. Кстати, в его квартире «жил» Давид Маркович. Мимо больного без конца сновали гримерши, операторы, режиссер и актеры, а старичок невозмутимо продолжал лежать в соседней комнате.
Киногруппа и жители двора мирно сосуществовали. Вечером жильцы возвращались к себе после работы с сумками с продуктами. Знали, что надо быстро прошмыгнуть через двор, когда выключена камера, а если идет съемка — тихо замереть на месте. Но никакого возмущения я не помню. Они безропотно терпели и ночные смены, и наши поздние уходы, и резкий свет осветительных приборов. Относились с пониманием к нашему вторжению...
Съемочная группа по-своему отблагодарила жителей: в одном из двориков, где проходила съемка, появились деревянные ворота.
Сегодня по этим местам водят экскурсии, а дворик, где жил Гоцман, стал местом паломничества. Надеюсь, что там все на месте: лестница, по которой тащат пианино, рукомойник во дворе на дереве, там умывался дядя Ешта, и окно Давида Марковича. Все это не менее узнаваемо, чем Потемкинская лестница.
В 2008-м в Одессе на улице Еврейской установили бронзовый памятник Гоцману. Еще одно место паломничества...
