На «Мосфильме» у двери с табличкой «Ликвидация» было много народу. Вдруг из комнаты вышла ассистентка с папкой в руках и громко спросила: «Кто здесь Дельфин и Беата?» Из толпы выходим мы с одной девушкой. Все на нас посмотрели с удивлением. Как оказалось, девушку действительно звали Дельфин. Она пробовалась на роль Иды, любовницы главного бандита Чекана. Красавицу-польку в итоге сыграла Ксения Раппопорт.
Сергей Владимирович Урсуляк меня расспрашивал:
— Кого вы играете в театре?
— Мачеху в «Двенадцати месяцах», Жабу в «Дюймовочке»...
По его лицу было трудно догадаться, что он по этому поводу думает. Как мне показалось, особого восторга я у него не вызвала.
Я была девушкой с довольно плотной фигурой, с формами. То, что и требовалось. Моя героиня была женой Эммика, которого играл Александр Семчев. Я понимала, что по параметрам для Цили подхожу. Но мало ли?..
Прошло много времени, прежде чем мне позвонили с «Мосфильма». Женский голос скороговоркой спросил:
— Здравствуйте, Беата, вы в июле свободны?
— Да.
— Помните, вы пробовались в проект «Ликвидация»?
— Помню.
— Ну вот, вас почему-то утвердили, — сказала растерянно ассистентка.
Потом, уже на съемках, дяденька, отвечающий за звук, рассказывал, что на мою Цилю пробовались очень многие актрисы. Но они были или чуть моложе, или чуть старше, или стройнее, чем требовалось для роли.
Съемки «Ликвидации» проходили в Одессе. Именно этому замечательному городу по праву принадлежит главная роль в фильме. Не верьте тому, кто говорит, что старой Одессы больше нет! Она будет жить, пока жив хоть один одессит.
«Никаких примет современности!» — лозунг съемок соблюдался неукоснительно. Снимали картину не в построенных декорациях, а в настоящем одесском дворе на Молдаванке, на улице Колонтаевской, 21. Удивительное место! Казалось, время застыло — на дворе не 2006 год, а 1946-й.
Обитатели дворика жили в квартирах, не знавших ремонта. Обои в маленьких клетушках, по-моему, не переклеивались с послевоенного времени. Странно, что хоть унитазы работали. Ванных комнат не было.
Жара летом стояла неимоверная. На ночь двери никто не запирал. Все открыто: окна, форточки. В дверной проем ставили палочку под углом в сорок пять градусов, чтобы и прохладно было, и крыса не забежала.
Натуру почти не переделывали — разруха и серость двора вполне устроили режиссера. Только решетки на окнах первого этажа маскировали ставнями да газовые трубы прятали под диким виноградом. Вещи, одежду, реквизит костюмеры и художники картины покупали на барахолках. Никакой халтуры даже в мелочах.
