Еще мы дружно худели — пили модную тогда английскую соль, но вечером, уставшие и голодные, сдавались и варили макароны. Мама извиняющимся тоном говорила: «Ой, девчонки, котлеток уже нет, Кешенька забегал. Мне так его жалко — худющий и вечно голодный». Кешу Смоктуновского привела к нам в дом Дорошина, они вместе снимались на «Ленфильме» в картине «Рядом с нами». Смоктуновский так пригрелся у нас, что продолжал приходить и когда стал репетировать «Идиота» в БДТ. Моя мама прониклась к нему, подкармливала, жалела.
Однажды Нина, встав рано утром, решила устроить себе выходной: «У меня на губе герпес выскочил, возьму, пожалуй, бюлитню» — она так бюллетень называла. Вдруг среди дня к нам врывается режиссер и кричит:
— Товарищ Дорошина, вы почему срываете съемки?
Она смешалась, но тут я храбро вышла вперед и загородила подругу грудью:
— А вы почему без спроса врываетесь в чужую квартиру?!
Шереметевский дворец, где мы жили, как режимное учреждение закрывался в одиннадцать часов вечера. На огромные чугунные ворота сторож вешал замок. Как-то утром ловит меня охранник. «Твоя пришла после одиннадцати, — смеется он. — Пыталась перелезть, но повисла на ограде и кричит: «Откройте, помогите, снимите меня!» Свою шикарную шубу из чернобурки Нина порвала, зацепившись подолом за верхний пик решетки. Но она особо не расстроилась, с мехами благодаря отцу у нее всегда было все в порядке...
Когда Нина уезжала в Москву, ко мне на пересменку между гостиницами заселялась Инна Ульянова. Она жила в «Европейской» рядом с театром. Администрация Театра комедии выдавала молодой артистке небольшие деньги на жилье, Инна доплачивала свои и жила в роскоши. По правилам через месяц гостиница требовала за номер двойную плату, тогда на время Инна перебиралась ко мне. И тут наступал пир горой. Ее мама присылала дочке поездом посылку — вареную курицу размером с индейку, натертую хреном. Инна бегала на вокзал встречать проводницу.
Иногда ходили с ней в ресторан, заказывали одну порцию солянки на двоих. Инна весь жир элегантно собирала с тарелки бумажной салфеточкой, приговаривая: «Это вредно для фигуры». А фигура у нее была что надо! Ульянова очень хорошо одевалась: элегантные шляпки, сумочки, костюмы. Иногда она свои наряды продавала, чаще дарила. Сколько Инниных кофточек мне перепало! Она все время принимала гомеопатические пилюли, следила за здоровьем. Разделит на тарелке таблетки на две горки и приговаривает: «Эти — для страсти, эти — от страсти».
Николай Павлович Акимов относился к Ульяновой по-отечески. Он понимал, как тяжело приходится молодой девушке в чужом городе, и даже стал активно искать ей мужа. Требования у него были строгими: у жениха актрисы его театра обязательно должна быть квартира. Однако у Инны личная жизнь в Ленинграде не сложилась. Говорили, что ею был увлечен Сергей Филиппов, а может быть, Инна сама хотела создать впечатление, что у них роман.
