Переверзев прожил у меня год, пока я не объявила, что нам надо расстаться. Разрыв был трудным. Он приходил за вещами, хотел вернуться, но я сказала: «Нет! Давай не будем...» От Ивана с ума сходили все женщины СССР. Мужик был сумасшедший, талант потрясающий! Красивый, большой и очень хороший человек, при мне не пил. И тем не менее я была непреклонна.
Думаю, сказалась большая разница в возрасте — он был лет на тридцать старше. Энергия молодости в ту пору меня буквально захлестывала. Спустя годы я слышала, что Переверзев женился в Одессе на молодой ассистентке Славы Говорухина. Однажды мы случайно встретились в одной компании: я с Толей Ромашиным и Иван с молодой женой. И Толька с Переверзевым подрались из-за меня. Иван был очень несдержан, все время задирал Ромашина, мне пришлось быстро увести Толю домой...
Мне было чуть больше двадцати. В моей короткой жизни уже произошло много невероятно интересных событий и встреч с замечательными людьми. Я всех искренне любила, кого-то боготворила за талант, кого-то уважала, кем-то восхищалась. Низкий всем поклон от всего сердца...
Правда, было у меня два безумных греха. Первый — то, что я не родила второго ребенка Ромашину, он должен был появиться на свет сразу же после Машки. А второй мой грех — рассказала Васе Шукшину про измену его Лидочки.
Чащина, тогда Александрова, была моей однокурсницей по ВГИКу. Они с Васей снимали у бабушки угол, спали за ситцевой занавеской. Однажды Лидочка решила нас познакомить. Я пришла к ним в гости нарядная как елка. На мне было мохеровое платье цвета давленой вишни и точно такого же оттенка туфельки на каблучке. Все это мне прислали родственники из Испании. У Васи брови на лоб полезли — что, мол, за заморское чудо-юдо?
— Это моя подруга, — представила меня Лида.
— Да? Сейчас проверим!
Вася налил мне полный граненый стакан водки. Я решительно взяла его и маленькими глоточками приговорила двести грамм. Шукшин был впечатлен:
— Да-а-а! Хорошая у тебя, Лида, подруга. Настоящая.
В это время мы с мамой собирались улетать к папе на Кубу, и я предложила Васе с Лидой переехать в нашу квартиру на Ленинском проспекте. Они жили у нас около года. А в это время на Кубу прилетел один знакомый и похвастался мне, что встречался с Лидой.
Через год я вернулась в Москву. Вася пришел с тремя бутылками портвейна забрать свои рукописи. Мы надрались, и я ему зачем-то сказала про Лиду. До сих пор не могу себе этого простить — вдруг она была не виновата?
На прощание Вася написал мне потрясающее письмо. Там были такие замечательные слова: «Рита, у тебя даже боль красивая. Не переживай, девчонка, все у тебя будет замечательно!» Жаль, что Ромашин спустя годы его порвал.
