Классу к пятому попытался взбрыкнуть, потому что хотелось в футбол гонять или в индейцев играть. Но мама убедила, чтобы закончил обучение, за что благодарен ей всю жизнь. В четырнадцать лет, когда у всех ровесников ломались голоса, я еще пел дискантом (высокий детский голос. — Прим. ред.) и даже победил на областном конкурсе с песней «Раненая птица в руки не давалась».
Родители ко всему этому относились как к хобби. Победил и победил. Мне ведь легко давались точные науки, часто выигрывал городские математические олимпиады, доходил до областных. Не то чтобы вундеркинд, но учился хорошо, с единственной четверкой по русскому. И вообще у меня было много интересов. Чем только не занимался! Выжиганием, чеканкой, фотографией. С приятелем шлифовали стекла, телескопы собирали, пекли печенье, шарфы вязали. Я даже ухитрился беретку крючком связать. Вот так нас шарахало.
В девятом классе выиграл областную олимпиаду по математике. Когда объявляли результаты, ко мне подошли «селекционеры» из физико-математической школы-интерната имени Колмогорова при МГУ и сказали: «Ваша работа на олимпиаде засчитывается как письменный экзамен в нашу школу. Теперь допускаетесь на устный». А к ним поступить очень трудно! Таких интернатов было всего четыре в Советском Союзе — в Новосибирске, Киеве, Москве и еще где-то. Готовили ребят для МГУ, Физтеха, МИФИ и, как ни странно, для Высшей школы КГБ — там требовались аналитики.
Не сказать, что при этом я обрадовался. Не хотелось менять школу, уезжать от друзей. А вдруг в новом классе окажутся одни «ботаны»? Мама взяла на слабо: «Да ты еще поступи!» Ну ладно, почему бы и не попробовать? Сдал экзамен на отлично. Оказалось — и это еще не все. Поехал вместе с другими ребятами на месяц в летнюю школу на Оке, где проходил дополнительный отсев. И так мне там понравилось, так было весело, что я даже заволновался, пройду ли. Прошел.
В нашей физико-математической школе была удивительная творческая атмосфера. Там постоянно что-то происходило! КВН, посвящение в студенты, какие-то карнавалы.
