Мы попробовали, дочь переписала несколько глав, показали редактору. Он сказал: «Я больше вам не нужен, мы с тобой набросали только черновик, а это уже готовый текст...» И мы стали работать над книгой вместе с Мэдди. Она не только излагает мою историю, но и часами смотрит документальные съемки того времени. Как я сижу с Курёхиным на флэту, как гуляю с Борисом и Виктором, как хожу на концерты. Она слушает их разговоры и понимает все, о чем идет речь, хотя почти не знает русского языка. Мэдисон стала частью этой истории.
— Как изменились за прошедшие годы ваши русские друзья?
— Если честно, вообще не изменились. Борис все такой же, он хочет делать только две вещи: писать песни и выступать. Больше ему ничего не нужно. Нет гастролей — играет на улице. Это по-настоящему здорово. Юрий тоже остался прежним. Такой же харизматичный, умный, глубокий. Правда, они стали лучше жить: у всех хорошие квартиры, машины, есть деньги.
Да, Юрий и Борис стали старше, но не подурнели. Красота внутри человека, поэтому они для меня все те же роскошные парни. Когда у Гребенщикова в Лос-Анджелесе был концерт, Ирина заболела и не смогла приехать. Я стала помогать ему точно так же, как много лет назад помогала за кулисами в рок-клубе. Мой друг переодевался в гримерке, снял носки, я сказала: «Борис, у тебя все те же сексуальные ноги!» Мы хохотали как сумасшедшие.
— Если бы у вас была возможность что-то изменить в прошлом, вы ею воспользовались бы?
— С возрастом я поняла, что все, что происходит в твоей жизни, не просто так. И даже если случается плохое, оно тебя формирует. «То, что не убивает, делает нас сильнее» — это цитата из Ницше. То, что ломало, разбивало сердце, приводило в отчаяние, думаю, в итоге сделало меня лучше и мудрее.
Конечно, если бы могла что-то изменить, я хотела бы, чтобы были живы Цой, Курёхин, все наши друзья. Скучаю по ним, часто их вспоминаю... Но когда в сентябре прошлого года я была в Москве и гуляла по Арбату, увидела, что молодежь поет песни «Кино». А значит, Виктор все-таки не умер.
И музыка продолжает жить.
