В последний раз мы виделись с папой за неделю до его ухода. У меня и в мыслях не было, что это прощание. Зная прогноз врачей, не верила, что он умрет. Это казалось совершенно невозможным...
Юрий Визбор был патриотом, бесконечно любившим Родину, а власти постоянно подозревали его в диссидентстве. У папы есть песня «Рассказ технолога Петухова», которую приписывают то Галичу, то Высоцкому, то вообще заносят в раздел «народное творчество». Ее припев знают все, даже те, кому имя Юрия Визбора ничего не говорит: «Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей».
Так вот, власти усмотрели в этих строчках страшную крамолу — то ли раскрытие государственной тайны, то ли издевательство над славными достижениями советского народа. Отцу это здорово аукнулось: в типографии «совершенно случайно» рассыпали гранки уже набранного поэтического сборника, на студии грамзаписи «Мелодия» отложили выпуск пластинки, перестали публиковать в журналах. Негласный запрет на Визбора длился почти десять лет! Хорошо, что на радио остался и не был лишен возможности участвовать в концертах.
Когда папа умер, места для проведения панихиды не нашлось. Доводы при отказе приводились самые благопристойные: «Идет ремонт», «Помещение занято под важное мероприятие». Потом прошел слух, что команду «не привлекать внимания к кончине барда Визбора» дал первый секретарь Московского горкома Гришин: нам, мол, второго Высоцкого не нужно. Прессе, само собой, тоже было велено молчать. Но скорбная новость передавалась из уст в уста, и к спортивному диспансеру на улице Чкалова, главврач которого предложил провести прощание у себя в актовом зале, стали стекаться люди. Только гроб туда не привезли: за два часа до начала панихиды главврачу позвонили из райкома КПСС и сообщили, что как раз сегодня, девятнадцатого сентября, в помещении диспансера пройдет заседание районного партактива — нужно срочно приготовить зал для ответственного мероприятия.
