Заключила договор с клиникой о естественных родах. Схватки длились почти сутки — двадцать три часа. Под конец была измождена до крайности и все равно в ответ на предложения врачей ускорить процесс упрямо мотала головой: «Нет, я сама!»
Полина появилась на свет в восемнадцать часов пятьдесят семь минут. Коллеги потом шутили: «Подкаминская, ты родила как настоящая актриса — с третьим звонком!» Дочку тут же приложили к груди. Этот момент запечатлен на снимке, который получился очень романтичным и красивым, хотя ни о какой специальной постановке речь, конечно, не шла. Виден только край губ на моем склоненном к ней лице, крошечная мордашка дочки, припавшей к моей груди, ее сжатые кулачки, а вокруг — будто умело задрапированная белоснежная ткань.
Потом Полину плотно запеленали — этакий столбик с окошечком — и оставили нас вдвоем.
Я тут же освободила свою девочку от «оков» и уложила ее, голенькую, себе на грудь. Чтобы слышала мое сердцебиение, чувствовала запах, тепло — все, к чему она привыкла, чтобы ей не было страшно в новом мире. Полиночка сразу заснула. В моей жизни не было более чудесных минут. Волшебство прервала нянечка, которая, войдя в палату, закричала:
— Немедленно положите ребенка в кувез! Вы устали — можете уснуть и уронить ее! Давайте мы заберем девочку в детское отделение, она голодная, ее надо докормить!
Дочка тут же проснулась, заплакала. Никуда я ее, конечно, не отдала, а, выдохнув нараставшее внутри недовольство, ответила как можно спокойнее:
— Спасибо.
Сама сориентируюсь.
Я верю Мишелю Одену, который считает, что отлучение от матери после родов — кошмарный стресс для ребенка. Следующие несколько часов боялась даже в туалет отойти — вдруг в мое отсутствие Полину отнесут в детскую и накормят какой-нибудь смесью. Бросалась наперерез, если кто-то направлялся к кувезу, где она спала. Персонал обижался: «Вы так к нам относитесь, будто мы недруги!» Долго держать оборону было невозможно, и я, написав расписку, уехала с дочкой домой. Кажется, в истории этого лечебного заведения подобных случаев еще не было.
Кормила я Полинку грудью больше двух лет.
Это тоже одно из правил поборников естественного материнства. Мамино молоко ребенок должен получать до тех пор, пока чувствует в нем потребность.
Дочке был месяц и десять дней, когда мне пришлось отправиться на съемочную площадку картины «О чем еще говорят мужчины». Сыграв в первом фильме жену героя Леши Бараца, отказаться участвовать в продолжении я не могла. Слава богу, съемки эпизодов с моим участием длились всего неделю.
А едва Полине исполнилось три месяца, начались репетиции спектакля по пьесе Островского «Таланты и поклонники», где у меня роль Негиной. Сцеженное и оставленное дома молоко — не мой вариант, и мужу приходилось постоянно приезжать с дочкой ко мне в театр. Такие отцы, как Саша, — вообще редкость.
За двадцать три часа, что длились роды, он не отошел от меня ни на минуту: держал за руку, помогал правильно дышать, подбадривал, говорил ласковые слова. Когда в две недели у Полины начались колики, часами ходил с ней по комнате — укачивал, гладил по животику.
В вопросах воспитания дочки между нами — полное единомыслие, но я учусь у Саши его колоссальному терпению, мягкости, умению разрулить любую сложную ситуацию, превращая ее в забавную игру. Когда Саша, обнимая дочку, говорит с нежностью: «Девочка моя, ласточка моя» — я счастлива. Вместе они постоянно что-то придумывают: то прячутся друг от друга, то играют в догонялки, ползают, танцуют, поют.
Я тоже обожаю проводить время с дочкой. И поскольку катастрофически занята — театр, съемки, — едва Полинке исполнилось одиннадцать месяцев, взяла ее с собой на гастроли.
