Андрей растерялся: хотел пошутить, а получилось — оскорбил материнские чувства.
С Шавкатом мы разошлись. Сыну не было и года. Расстались по моей инициативе. Семейный союз дал трещину, когда еще ходила беременной. В Театре киноактера из-за отсутствия ролей мужа перевели на четверть ставки, в кино не приглашали, но вместо того чтобы искать работу, которая могла бы прокормить семью, он целыми днями решал шахматные задачи и кроссворды. А я, с токсикозом, моталась по Москве: утром в театр — на репетицию, оттуда — на Пресненский машиностроительный завод, где вела драматический кружок, потом снова в театр — на спектакль. В редкие выходные участвовала в сборных концертах. Домой приползала едва живой, а там меня ждала очередная сцена ревности: «Почему так долго? Пока ты где-то мужикам глазки строишь, я тут с голода подыхаю! В доме — шаром покати, ничего не приготовлено». Я не из тех, кто смолчит. Начинался скандал, пару раз Шавкат поднимал на меня руку. Терпела, потому что считала: ребенок должен родиться в полной семье. Да и идти было некуда. Жили мы в однокомнатной квартире мужа, а полученную мной от театра комнату в коммуналке сдавали.
После рождения сына в образе жизни Шавката ничего не поменялось. Днем он смотрел телевизор и сидел за шахматной доской, по вечерам принимал на кухне друзей, для которых выставлялось последнее, что было в холодильнике. Я человек не жадный, гостеприимный, но когда ты кормящая мать и тебе все время хочется есть, а есть нечего...
Как ни удивительно, но при такой жизни молока у меня было — залейся. Сказала патронажной сестре:
— Выливать рука не поднимается.
— Да вы что? Это же такая ценность! Я прикреплю к вам женщину, у которой совсем нет молока. Ее муж будет приезжать утром и вечером.
Спустя несколько часов на пороге появился молодой офицер:
— Спасибо, что согласились помочь. Сколько я буду вам должен?
Только открыла рот, чтобы сказать «Денег не нужно. Приносите что-нибудь из еды: булочки, творог», — Шавкат тут как тут:
— Нисколько!
Быть в долгу офицер не захотел — регулярно поставлял банки с компотом, который через неделю я уже видеть не могла. Молока по-прежнему оставалось очень много, и патронажная сестра прикрепила ко мне еще одну малышку — дочку студента-кубинца. И Шавкат опять махал руками: «Денег не надо! Какие счеты между своими? Мы же дружественные страны, наши народы — братья!»
Подкармливала меня только Таня Разумовская, с которой мы подружились на съемках «Северной рапсодии», где она работала художником по костюмам. За месяц до появления на свет моего Таирчика Танюша родила дочку от актера Назарова. Юра был женат, уходить из семьи не собирался, но Таню и маленькую Вареньку всячески поддерживал. Узнав про мои рекордные «надои», подруга взмолилась:
— А нам молока давать не сможешь? Я совсем пустая.
