Упаковка снабжена инструкцией, как их заваривать. Кастрюлю не нашли, варили грибочки в чайнике и разливали зелье по чашкам. Состояние после такого «чая» трудно описать: стены комнаты плывут, меняют очертания, потом картинка перед глазами вдруг рассыпается на множество экранов...
Я тогда много чего попробовал, но голос сердца был начеку: «Попробовал — и хватит, состояние тебе известно, если потребуется, сможешь его воспроизвести на сцене или в кино». Я понимал, что эта гадость опасна, и больше к наркотикам не возвращался. Не курю даже обычные сигареты. Сегодня мне совершенно не интересны ни «шмаль», ни алкоголь. Насмотрелся, как водка превращает человека в скотину. Бокал шампанского на Новый год — и все.
Зарубежные каникулы пролетели быстро.
Вернулся в Питер, показываться в театры не ходил, боялся, что там подтвердят: бездарность. А в кино по-прежнему не звали даже на эпизод. Ничего другого, по большому счету, делать я не умел, и дни, наполненные пустотой, потянулись как прежде. Неделя, другая, месяц, три месяца... Девчонки, веселые компании, компьютерные игры...
Однажды проснулся в съемной квартире с очередной девчонкой, огляделся: чужие стены, за окном — слякоть, черные облака закрывают солнце. Тоска. Думаю: «Что я здесь делаю? Даже не в этом доме, на этом диване, а в жизни? Ведь еще немного и погибну — как человек, как мужчина, как творческая личность». И сердце подсказало: если действительно хочешь изменить свою жизнь, если решился — судьба даст знак. И правда, через пару дней встретил на улице своего бывшего сокурсника Макса Кокина.
— Как живешь?
Где работаешь? — забросал он вопросами.
Я обычно никогда не жалуюсь, а тут прорвало:
— Жизнь — полное дерьмо, и как из него выбраться — не представляю.
— У меня есть одна знакомая, ты должен ей все откровенно рассказать. Она поможет.
Так судьба подарила мне встречу с уникальным «видящим» человеком. Анна Николаевна без преувеличения меня спасла. Как и Макса в свое время. Тот в течение года не мог проглотить ничего кроме кефира, худел, угасал, двигался с трудом. Врачи отчаялись поставить правильный диагноз, а Анна Николаевна его излечила.
К слову, за свои консультации она не взяла ни с меня, ни с Макса ни копейки.
— Олег, у тебя нет фундамента, поэтому ты постоянно падаешь. Сейчас никакой ты не артист и уж тем более не звезда. Нужно начать с нуля, — сказала она.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Взяться за самую грязную работу, например мыть туалеты.
— Туалеты?! — воскликнул я с ужасом и отвращением.
— Да-да. Для тебя сейчас чем хуже — тем лучше.
И я отправился на биржу труда. Получив работу, тут же позвонил Анне Николаевне:
— Завтра выхожу уборщиком на завод.
— Не надо, — прервала она.
— Ты действительно принял внутреннее решение, значит, первый этап можно считать пройденным. Двигайся дальше.
В итоге через неделю я уже вел караоке в баре. Полтора года тупо нажимал кнопки, иногда пел сам, за чаевые. Стеснялся? Конечно, ведь в глубине души продолжал считать, что достоин большего, и не понимал, почему этого никто не видит. Но постепенно я смирил гордыню, и тут же последовал ответ сверху. Сначала предложили поработать в детском театре «Светлица». Я понял: следующая ступенька — согласился и месяца три исполнял роль Шарика, с невероятным энтузиазмом лая и прыгая по сцене. И здесь моя готовность была вознаграждена — играть Шарика вышел до этого болевший артист, а мне позвонил Боря Хвошнянский, знакомый по ТЮТу.
— Олег, я работаю в антрепризном театре «Время».
Наверное, слышал? У нас начинал Дима Нагиев. Сможешь срочно поехать с нами на гастроли?
— Смогу, — тут же ответил я, а сам думаю: еще одна ступенька вверх!
Оказывается, жена режиссера этой труппы постоянно жила в Германии. Она договаривалась с детскими садами, школами, а мы приезжали и играли спектакли перед благодарной детской аудиторией. Путешествовали по городам и весям в малюсеньком автобусе, зажатые нехитрыми декорациями и реквизитом. Помню, как выходил в роли Деда Мороза и громогласно объявлял на немецком: «Как я рад вас всех здесь видеть!»
Работа была непостоянной, актеров набирали ровно на одну постановку, но я наконец-то был счастлив.