Когда прощались, мой новый знакомый сказал: «Никогда не думал, что с такой юной девушкой можно проболтать всю ночь». Мы падали с ног от усталости, но не могли друг от друга оторваться.
Он был американцем русского происхождения. По образованию — японист. Родился в Питере, окончил с красным дипломом Ленинградский университет. Как отличника его послали в Японию. А он уехал оттуда в Штаты и попросил политического убежища, потому что ненавидел советский режим и давно мечтал сбежать из СССР.
Имя этого мужчины, ставшего моим первым гражданским мужем, пусть останется тайной. Наши отношения закончились восемь лет назад, возможно, он обзавелся семьей и детьми.
Зачем нарушать их покой? Когда-то в шутку я называла его Пигмалионом, ведь он сыграл в моей жизни очень большую роль, многому научил и в каком-то смысле «вылепил». Это удивительный человек.
В Америке он сначала работал переводчиком, а потом попал в Голливуд. Был консультантом на нескольких картинах о России и постепенно обзавелся связями в кинематографической среде, сам увлекся кино. Сыграл несколько небольших ролей, стал снимать документальные фильмы. Как только поднялся «железный занавес», приехал в родной город, о котором тосковал все тридцать лет своей американской жизни. Когда мы встретились в Питере, он работал над новой лентой для американского телевидения — о русских женщинах.
После нашей прогулки я проспала до вечера и проснулась в удивительном настроении. Помню, лежала и думала: «Что за волшебная ночь!» Была уверена, что продолжения не будет, но вскоре позвонил «американец»:
— Мне нужно еще раз тебя увидеть.
— Хорошо, давайте встретимся, — я была с ним на «вы».
Мы опять всю ночь бродили по городу. Он рассказал, что десять лет назад женился на русской и она родила ему дочь. Семейная жизнь не сложилась, после развода жена захотела жить в Штатах. Сначала их дочка оставалась в Питере с бабушкой и дедушкой, а потом мать ее увезла. Для него это была тяжелая травма. Я сочувствовала. Словно предвидя, как сама буду мучиться, не имея возможности видеться с ребенком.
Я не рвалась в Америку. Мне с моим «американцем» было хорошо и дома. Мы сняли квартиру и стали жить в гражданском браке. Маме это страшно не нравилось. Несколько раз у нее даже сердце прихватывало. Она взывала к моему разуму:
— Юля, одумайся, что ты творишь?! Он же тебе в отцы годится! Да нет, скорее, в дедушки! С ума сойти — тридцать пять лет разницы! Неужели не понимаешь? У вас все равно ничего не получится, — но тщетно. Я только пожимала плечами:
— Ну и что? Когда-нибудь все заканчивается. И вообще — это моя жизнь и я буду строить ее так, как считаю нужным!
Он пытался наладить отношения с «тещей», приглашал в гости, делал подарки. Но к маме моей на хромой козе не подъедешь.
С «зятем» она разговаривала сухо, сквозь зубы, и на лице ее было написано все, что она о нем думает. Когда мы собрались в Америку, мама чуть с ума не сошла. Боялась, что я там останусь.
Муж хотел показать мне мир. Я никогда не выезжала за границу и американскую жизнь представляла только по фильмам и книжкам. Действительность имела с ними так же мало общего, как наша жизнь — с жизнью инопланетян.
Конечно, я старалась скрыть свою растерянность, изображала крутую. Мол, подумаешь — Америка! Видали и не такое! Но часто попадала в нелепые ситуации и чувствовала себя героиней эксцентрической комедии о провинциалке, очутившейся в высшем обществе. В Нью-Йорке мы жили на Манхэттене, в роскошной двухуровневой квартире друзей моего мужа, раньше принадлежавшей Эрику Клэптону.
Я ходила по ней как по музею и до многих вещей просто боялась дотронуться.
Однажды ужасно захотелось есть. Мужа дома не было, и я не рискнула что-нибудь приготовить. Это же не кухня, а космический корабль с неведомым оборудованием! Решила пообедать в ресторане. Вышла на улицу и остановилась в замешательстве. Языком не владела, как улица называется — не знала. Решила: главное не уходить слишком далеко от дома, чтобы не потеряться. Смотрю — рядом какое-то заведение, с виду приличное, даже пафосное. Народу никого. Рискнула зайти. Официанты посмотрели как-то странно, но ничего не сказали. Видно, были неплохо вымуштрованы. Усадили за столик, предложили меню. А я не знаю, что заказывать!
Ткнула пальцем в первое попавшееся блюдо. Они переглянулись. Как потом выяснилось, это был весьма экстравагантный выбор. И далеко не последний мой промах.
Принесли какое-то жуткое блюдо. Съесть его я не смогла. Расплатившись, встала, не оставив чаевых. А потом слишком резко повернулась, зацепила скатерть и свалила на пол посуду. Стою вся красная, бормочу что-то в растерянности на ужасном английском, а они успокаивают: «Не волнуйтесь, мэм, все о’кей, сейчас уберем осколки». Боже, как же было стыдно!
Домой пришла голодная, вся в слезах. Муж спрашивает, что случилось. Я рассказываю, как сходила в ресторан. У него истерика от хохота:
— Ты прямо Джулия Робертс в фильме «Красотка». Помнишь, как она там ела улиток в ресторане?
