К каждой девочке он относился внимательно и трогательно. Друзья часто ему говорили: «Борька, тебе нужно было родиться на сто лет раньше». Он был очень порядочный человек, очень чистый и честный. К девчонкам относился очень бережно, абсолютно ничего не позволял себе.
Денег у него никогда не было. Если родители присылали, он обязательно купит что-то для всех или кому-нибудь отдаст, если надо. Я не знаю, плохо это или хорошо, но для него ничего материального просто не существовало. Вот эта щедрость, и душевная и материальная, и выделяла его среди других. Он мог организовать буквально любое дело: газету, эстафету, выезд за город, день рождения, сюрприз, подарок, конкурс.
При этом Борис не был никогда комсомольским вожаком, ничего «идейного» в этом не было, просто это был наш лидер.
В нем всегда ощущалось, что он может буквально все. Если он за что-то брался уже тогда, на первом-втором курсах, — все получалось! Единственный раз ему пришлось что-то отложить, от чего-то отказаться, пусть на время, это когда на первом курсе он заболел ангиной, не долечился и началось первое осложнение на сердце. Я до сих пор жалею, что тогда врачи не убедили Бориса серьезно отнестись к своему здоровью. Хотя они его предупреждали. Но он не придавал этому никакого значения. Врачи строго-настрого запретили заниматься спортом, и ему пришлось пропустить целый год (вот так мы с Борисом и оказались на одном курсе, хотя он на год старше). Но он приехал домой, в Березники, и там начал тренировать какую-то юношескую школьную команду.
Это его мама уже потом мне рассказывала. Все равно не отказался от тренировок. Может быть, и зря.
Я его никогда не спрашивала, влюблен ли он в кого-нибудь. А он мог! Все считали, что у нас с Колькой Лавочкиным роман, и вот Борис встретит меня в институте на занятиях или вдруг в комнату к нам придет:
— А ты с ним целуешься?
Я отвечала с вызовом:
— А ты у него спроси. Тебе что, интересно?
— А как же!
Я возмущалась: — Но я ведь тебя не спрашиваю, с кем ты целуешься, в кого ты влюблен!
Тебе-то что?
— Как что?
— Я не понимаю, почему ты должен контролировать меня!
— Как я не должен контролировать?! Мы же с тобой подружки!
Это были его собственные слова: подружки. Я говорю:
— Подружки не должны контролировать друг друга! У тебя есть подружки, и у меня есть друзья...
Но как-то это все было в шутку. Помню, когда он защитил диплом, я подошла к нему поздравить.
— И куда ты едешь?
