— и вдруг поняла: он такой, его не переделаешь, он не может без меня. Раз уж он дома с девчонками ждет меня на Восьмое марта и они приготовили праздник домашний, я не должна была задерживаться.
У нашего друга умерла жена, и после ее смерти он женился во второй раз. Борис не мог, упрямо отказывался с ними встречаться. «Да что такого? — спрашивала я. — Жизнь продолжается, он наш друг, ему хочется, чтобы рядом с ним был любимый человек...» Но Борис стоял на своем: не могу, и все.
И вот уже в 2006 году, наверное, мы стали смотреть старые фотографии, наткнулись на эту пару, и я говорю:
— Боря, вот ты же сейчас нормально и к нему относишься, и к его новой жене, ну как ты мог так воспринимать все?
А он отвечает:
— Я просто не представлял тогда, как это можно сделать. Я и сейчас не представляю.
Мы так воспринимали нашу жизнь. У меня такое ощущение, что я его знала с пеленок, и у него то же самое было. Он мне сказал как-то: «Я не знаю твою оренбургскую жизнь, но мне кажется, я в ней тоже жил». И я словно всегда знала его, с детства. Как будто он всегда был со мной.
Это чувство с годами только усиливалось. Борис написал мне в одном письме: «У нас же с тобой одна душа». Это правда так...
